Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

— Можно и так сказать, — мирно, с готовностью к диалогу, сказал Сандр, — Пока мы уяснили лишь: не всё из того, что есть правда, является истиной. А ты как считаешь, часовщик?

Серобородый часовщик сделал попытку улыбнуться.

— Я считаю? Я не только считаю. Я еще и знаю: истина, — это когда правда остается таковой в любых условиях. В любом месте и любом времени. Не так важно, что вы думаете обо мне…

Нур улыбнулся. Ему понравились слова серобородого. И ослабло давление на айлов ритма Часов. Правда искусственного времени не выше живой правды айлов.

В разговор счёл нужным вступить Джахар, который давно морщился от проникающих в него звуков.

— Пусто место кругом. Знаешь почему? Отвечаю: гармонии в твоих часах нет. Шум немузыкальный.

— Но что есть музыка? — спросил часовщик, — Ты умеешь отвечать на свои вопросы. Ответь на мой, попробуй.

Джахар развел руками в стороны, поднял их к небу, после чего помолчал минуту по Часам, по их большому циферблату. И сказал с придыханием:

— Музыка, — это то, что изъято из мировой гармонии, из растворенных меж звездами первослов. Правильно скопированное и верно приспособленное. Айл, человек, — всего лишь собиратель и исполнитель. Композиторов нет. А ты решил, что стал им?! Мелодии миров нескончаемы и бездонны. Изберешь не ту ноту — и нарушишь гармонию внутри и кругом себя. Ты избрал не те ноты, часовщик. И не ту жизнь. Человек должен жить под светом звезд, а не в вырытой под минутами яме.

Хозяин Часов молчал. По серому лицу и выцветшим глазам нельзя понять, какие мысли и чувства обуревают его. Наконец он задвигал руками как часовыми стрелками, повернулся к Часам. Совокупный звук изменился. Джахар перестал морщиться, посветлел. А часовщик будто и не заметил изменений. И подошел ближе к отряду, обратив взгляд на Нура.

— Начинаю понимать… На вид ты, айл, зрел, но по сути весьма юн. Да! Вижу, тебе присущи качества Избранного. Только не пойму: изначально, от отца-матери, или самообретенно… Ты идешь к Высшему Закону. Для чего? Неужто в поисках спасения тех, кто недостоин того? Я не знаю, чем тебе помочь…

Теперь замолчали айлы. Проницательность живущего в «яме» серого часовщика изумила. А тот обратился к Часам. И вновь изменилась мелодия, стрелки на циферблатах задвигались с переменными скоростями. И когда часовщик повернулся к отряду, айлы в очередной раз поразились. Перед ними юноша со свежим ликом и яркими голубыми глазами. И голос звучит красивой мелодией.

— Так вот зачем твои Часы! — догадался Арри, — Ты отгородился от всеобщих ритмов, ведущих к старению и смерти. Ты решил жить вечно, юный старец?

Безбородый юноша ослепительно улыбнулся:

— О, любитель внешней красоты! Нет под звездам вечности. И в музыке ее не найти. Возможно, в том, что вы назвали первословами, имеется намёк на нее, указание, направление. Я искал первослова, как и вы. Но не нашел.

— Как долго ты искал? — поинтересовался Сандр; меняющий облик часовщик интересовал все больше, — И почему не смог?

— Я привязан к этой эпохе. От последнего Азарфэйра до предстоящего. Таков мой удел. Но — только здесь, под аурой моих Часов. Выбор мал и скуден.

— Жизнь в анклаве Искаженного Времени… Странная участь. Но ты сам избрал?

Юноша едва заметно усмехнулся и сказал так, как могут только мудрые старцы:

— Как можно ответить «да» или «нет»? Таких ответов не бывает ни на один вопрос. Ибо во временах и пространствах так перемешано, и существует столько оттенков между крайними позициями… Я не знаю. Не исключено, под воздействием ложной причины я действую так, а не иначе. Допустим, я покину свое убежище. К чему это приведет? К скорой старости и смерти? Может быть. Но… Ведь не исключено, что моя зависимость от Часов — всего лишь иллюзия. Проверить невозможно. Риск велик. Но меня в данный момент, — тут он весело улыбнулся, глянув на Часы, — больше интересует судьба юного, как и я, айла…

Нур серьезен как никогда. Но в словах — волнение:

— Мое Предназначение не тайна. Да и разве есть тайны, скрытые от Мастера Времени? — Нур заставил себя повторить тонкую усмешку часовщика; получилось плохо, — Я иду в Империю. Ты знаешь о ней?

И часовщик обрел серьезность.

— Немного. Печальное знание… Ведь там ты пропитаешься духом и эмоциями людей Империи. Впитаешь в себя их запах…

Глафий возмутился:

— Айл Арда Ману, Арда Айлийюн станет вонючим человеком Империи?! Думай, прежде чем сказать!

Часовщик и не думал менять тональность разговора.