Петр Гурский - Закон Ордена [сборник litres]

– Достаточно видело. Теперь целый город судачит, как горячо ты любила мужа.

– Может, и судачит, но я все испортила, появившись с тобой. Сделай мне другую маску, – попросила Мики.

– Но не из золота.

– Да, обычную. Я больше не хочу воровства.

– Я тоже, – заметил Минсур. – Прежняя маска стоила мне целое состояние.

В конце улицы, по которой они шли, засуетились люди. Они отходили к обочинам и останавливались там. Послышался цокот копыт о камни мостовой.

– Маддона? – спросила Мики.

– Не знаю… похоже, что нет.

Он взял ее за руку и потянул к обочине. Показались всадники.

– А, Неотмщенные.

Те медленно ехали, занимая всю улицу. Люди отходили в стороны, глядели как завороженные. Когда Неотмщенные проезжали мимо Мики с Минсуром, она заметила, насколько богато украшены ало-черные плащи. Ей захотелось вытянуть руку и коснуться драгоценных камней. Мики посмотрела на ближайшего всадника и увидела не лицо, но посмертную маску.

Мики знала о том, что они носят такие маски, но впервые видела их так близко. Поразительно, но маски в точности повторяли лица. Такие маски кладут в могилу. Но эти маски носили живые люди. А может, под масками скрываются лица умерших?

Мики прижалась к Минсуру, до боли стиснула ему ладонь. Так они и стояли вместе, ожидая, пока проедут всадники.

Неотмщенный резко дернул поводья, его конь заржал. Всадник направил коня к Мики с Минсуром, остановился подле них, и Мики пронизал холод. Ей показалось, что всадник глядит на них обоих. Нет, только на нее.

Мики не видела его маски, скрытой под капюшоном – не так, как у прочих, ехавших с открытыми масками.

Неотмщенные ехали мимо, а этот стоял. Его конь нетерпеливо тряс головой. Оба – и Минсур, и Мики – ощутили: ездок всматривается в них.

За остановившимся задержался другой. Мики тяжело задышала, посмотрела на другого… нет, на другую. Лицо отлито в бронзе до мельчайших деталей. Женщина не глядела ни на Мики, ни на Минсура, а руку держала на рукояти кинжала, пристегнутого к ноге.

Сагиня задрожала. Если бы не Минсур, она не устояла бы на ногах.

Первый Неотмщенный дернул поводья и поехал, пришпорил коня и вскоре скрылся из виду. Лишь тогда женщина сняла руку с рукояти и молча поспешила за своими.

– Что это было? – спросил Минсур.

Дрожащая от страха Мики не смогла вымолвить ни слова.

Вахаба опередил всех и ехал в одиночестве, первым покинул город, и прочим осталось лишь догонять. Но в конце концов Вахаба придержал лошадь, и тогда его догнал Масса Долего.

– Зачем? – спросил Вахаба, обратив к Массе закрытое капюшоном и маской лицо.

– Я должен быть уверенным в том, что тебе можно доверять. Расценивай это как испытание.

– И только? Ты хотел всего лишь увериться?

– Да. Но если бы ты нарушил присягу, Сальме всадила бы тебе в спину кинжал.

– О боги! – выдохнул Вахаба.

Они поехали дальше. Город скрылся из виду. Впереди расстилались лесистые взгорья, виднелось несколько убогих хат, похоже заброшенных.

– Можешь снять капюшон, – разрешил Долего. – Здесь никто не узнает твоей маски.

Вахаба проигнорировал разрешение. Вахаба и старик ехали рядом, направляясь вглубь леса. Лишь там Вахаба сбросил капюшон и открыл золотую посмертную маску.

– Там, куда мы едем, я должен абсолютно и слепо доверять тебе, – медленно произнес Масса Долего. – И я буду ждать от тебя удивительных и странных, иногда отвращающих и жестоких поступков, а иногда ты не будешь понимать смысла моих приказов. Я должен был удостовериться в том, что тебе можно доверять.

– А теперь ты доверяешь мне?

– Теперь я верю в то, что ты сделаешь должное. Я специально устроил наш выезд с тем, чтобы ты повстречал их. Я должен был удостовериться.

– Куда мы едем? – спросил Вахаба.

– Ты узнаешь в свое время, – пришпорив коня, сообщил Масса. – А теперь тебе следует остыть, хорошенько все обдумать.

– Я уже обдумал много раз и то, отчего запрещено смеяться, и зачем та третья клятва.

– Теперь ты знаешь.

– Да, знаю, – подтвердил Вахаба.

– Тебе нельзя смеяться и мстить. Но главное: ты должен делать, что я скажу. Только это по-настоящему важно.

Вахаба молчал. Он вспомнил темноту в гробу и слова старика. Он, Вахаба, должен забыть о доме, а те, кто его предал, останутся в безопасности и будут спокойно жить. Они уже похоронили преданного ими, а мертвые не возвращаются.

В лесу пахло листвой, иглицей. Вахаба дышал полной грудью. Да, он выдержал искушение местью и по-настоящему стал Неотмщенным. Так оно выглядело со стороны. Пусть так и будет.