Мики вдруг расплакалась. Она плакала несколько минут. Слезы принесли облегчение, и за то Мики разозлилась на себя. Она вынула флакон с прозрачной жидкостью и осторожно уронила в бульон одну каплю.
Всего одну каплю.
Затем, ужасаясь себе, Мики осторожно закупорила и спрятала флакон.
– Ваха, просыпайся!
– Мики, – открыв глаза, сказал Вахаба, попытался улыбнуться и спросил: – Ты плакала?
– Да ничего. Тебе Сан приготовила… выпей, подкрепишься.
Спустя десять минут Мики спустилась на кухню с пустой миской в руках. Сан уже погасила огонь и закончила уборку. Из котла с бульоном шел вкусный запах.
– Он съел, – сообщила Мики. – Ты иди к нему, а я тоже что-нибудь съем.
– Хорошо, госпожа, – сказала Сан Ван Дет и пошла наверх.
Мики села за кухонный стол и уткнула лицо в ладони. Опять захотелось расплакаться. Но Мики взяла себя в руки, встала и тщательно вымыла миску, много раз сполоснула, а затем многократно вымыла руки.
После Мики снова уселась за стол и расплакалась.
Близ полуночи она заглянула к Вахабе. Сан дремала, сидя у кровати, но тотчас же пробудилась, когда зашла Мики.
– Он очень спокойно спит. Наверное, хорошо подействовал бульон, – вполголоса сообщила служанка.
Мики кивнула.
– Останься с ним сегодня. Я очень устала.
– Госпожа, хорошо, – сказала старуха.
Она была очень разочарована.
– Сан, доброй ночи, – сказала Мики.
Разбудил ее истерический старческий плач. Мики выскочила из постели в одной короткой ночной рубашке – той самой, которую так любил Вахаба, когда они с Мики еще любили друг друга. Рубашка больше открывала, чем заслоняла. Мики схватила шелковый пеньюар, но не стала надевать, оставила на спинке кресла, глубоко вдохнула и выскочила в коридор.
Полунагой она ворвалась в комнату, где лежал муж. Сан стояла на коленях у кровати, держала сага за руку и заходилась плачем. У кровати стояли еще Сим и служанка, когда-то только ухаживавшая за садом, а теперь досматривающая всю усадьбу.
Вахаба – спокойный, бесстрастный, – лежал навзничь и широко раскрытыми остекленевшими глазами глядел в потолок.
– Наш господин, – тихо произнес Сим.
Мики кинулась к мужу, обняла. Тело уже остыло и закоченело.
– Я же сказала тебе сидеть при нем и досматривать! – крикнула Мики, схватила старуху, тряхнула. – Ты же должна была сидеть подле него!
Та перестала рыдать, со страхом поглядела на сагиню.
– У меня хорошие перевязки. Я сделала наилучшим образом. И медик подтвердил.
– Ты должна была проследить за ним! – крикнула Мики и ударила старуху по лицу – один раз, два, три.
Она била наотмашь, безоглядно. По лицу старухи потекла одна струйка крови, другая, но Мики не обращала внимания. Сим осторожно, но крепко взял ее за руки, и Мики поразилась его силе.
– Госпожа, так нельзя, – тихо предупредил он.
– Убери свои лапы! – буркнула Мики, но сделала вид, что успокоилась.
Сим отпустил ее. Сан лежала у кровати Вахабы и тихо стонала, касаясь разбитых губ.
– Принеси мне одежду из спальни, – приказала Мики.
– Я схожу, – предложила другая служанка.
– Нет, пойдет Сан. Вставай!
Старуха поднялась с пола. Она выглядела скверно. Лицо опухло от плача и побоев. Из разбитого носа струилась кровь.
– Да, госпожа, – сказала Сан.
– Сим, ты – немедленно за медиком, Кари, ты пойдешь к князю и скажешь, что твой господин умер ночью. Князь наверняка пришлет своих людей, ведь Вахаба – саг и остается человеком князя.
Слуги поспешно вышли. Мики стояла у окна и смотрела на то, как они бегут через двор. Сан принесла шелковый пеньюар, набросила Мики на плечи.
– Иди вниз, – приказала ей Мики. – Я хочу побыть с ним одна.
Сан послушно вышла, сгорбившись. Мики не видела ее лица, лишь заметила, что один глаз старухи припух.
Сагиня уселась у тела мужа и заплакала.
– Мне жаль. Ты прости, а?
Она стала целовать его в холодные щеки, в открытые глаза.
– Прости, прости, прости…
Рыдая, она приникла к нему, затем встала, часто дыша, стиснула кулаки.
– Боишься? – отойдя от кровати, спросила она. – Я тоже. Мне даже подумать страшно о том, что тебя ждет. Но это единственный яд, которого не обнаружат княжеские расследователи. Ты сам виноват. Ты мог бы поступить разумней, дать убить себя в Нижних кварталах.
Вдруг ей сделалось безразлично, и она решила, что хватит уже изображать горе. Жаль, что сейчас не играет фортепиано. Мики рассмеялась и представила себе музыку. Тело Вахабы лежало в постели, раскрытые глаза застыли. Мики спокойно и радостно танцевала, уверенная в том, что никто не видит ее.
Читать дальше