Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Приехали вечером и это так чудесно!

Джонни выглядит хорошо. Говорит, кормили их прилично, хотя работа на ферме была тяжелая, и из-за нее сокращались тренировки по бейсболу.

Папа потерял несколько фунтов, но он всегда был худощавый, поэтому не выглядит изможденным. Просто чуть худощавее. Но определенно старее, чем был в апреле, когда я с ним встречалась. Волосы сильно поседели, и лицо все в морщинах.

Лиза выглядит нормально. Заметно, что она беременна, но не сильно. Не знаю, должен ли живот быть больше на этом сроке. А лицо у нее круглое, и кожа здорового оттенка. Догадываюсь, что папа следит за ее питанием, даже если это означает, что ему самому приходится сокращать рацион.

Было заметно, что папа внимательно нас всех изучает, пока мы оцениваем его и Лизин внешний вид. Мне бы хотелось весить чуть больше (никогда бы не поверила, что скажу такое!), потому что он очевидно разволновался. А у него и без меня забот хватает. Наверно, он увидел, что Джонни не отощал, и надеялся, что так же обстоят дела с мамой, Мэттом и мной.

Но, понятно, он сказал только, что мы все выглядим замечательно, и как здорово с нами всеми повстречаться, и как весело было везти сюда Джонни и слушать его рассказы про бейсбольный лагерь.

Действительно здорово было увидеть папу воочию, потому что, когда долго кого-то не видишь, поневоле начинаешь волноваться, однако самое лучшее – это груз, который он нам привез.

Они с Лизой приехали на микроавтобусе, и он загружен под завязку. Папа подписал все коробки, половина из них осталась в машине (которую мы поставили в гараж, потому что теперь ничего нельзя оставлять на улице). И даже при этом мы минут десять – пятнадцать разгружали предназначенное нам.

Совсем как Рождество. Папа привез целые ящики консервов: куриный суп с лапшой, овощи, фрукты, тунец. Честно говоря, я потеряла ящикам счет, но их не меньше тридцати, в каждом по две дюжины банок. Коробки макарон, сухого молока, порошкового пюре. Банки с мясным и яблочным соусами. Упаковки воды в бутылках и несколько фляжек с дистиллированной водой.

– Откуда все это? – спросил Мэтт.

Маме мешал говорить поток слез.

– Из колледжа, – ответил папа. – Осенью он не откроется, а в столовых кампуса хранились все эти запасы. Многие сотрудники разъехались, так что мы, оставшиеся, поделили продукты между собой. Большую часть я забираю – нам с Лизой, ее родителям и маме, если вдруг нужно.

Но и это был не конец, хотя хватило бы только еды. Они подарили нам четыре одеяла, батарейки, коробку спичек, простыни, мочалки и зубную пасту. Ароматное мыло для меня. Керосин. Антикомариный спрей и солнцезащитный лосьон (тут мы все посмеялись). Спортивные костюмы всем нам, мешковатые, конечно, но вполне годные. Две рабочие бензопилы и одну двуручную.

– Подумал, пока я здесь, помогу с дровами, – сказал папа.

А, и лампу на батарейках, от которой, как мы все согласились, наша веранда стала совсем уютной и светлой.

Мама немного успокоилась и пошла в свою комнату, достать коробки со шмотками для Лизиного малыша – со всем этим дешевым тряпьем, купленным на волне воодушевления.

И я клянусь, Лиза ударилась в слезы, когда увидела раздобытое мамой добро. Она без конца обнимала то маму, то меня, благодаря за то, что мы подумали о ней и о ребенке. Папа тоже заплакал, и единственное, что удержало меня от коллективных рыданий, была мысль, до чего все это нелепо, ну и еще Джонни, закативший глаза, и Мэтт, который явно чувствовал себя до того сконфуженно, что мне взамен захотелось расхохотаться.

Лиза развернула каждую вещичку, и мы все охали и ахали над ними, как будто это настоящая вечеринка перед родами [17]. Конечно, Мэтт с Джонни не участвовали в оханье и аханье, а вместо этого открыли кое-какую еду.

Должна признать, маленькие комбезики и правда ужасно милые.

Мы просидели до десяти с лишним, пока мама, которая спит на веранде, уступив папе и Лизе свою комнату, не выгнала нас всех.

Я все еще не легла, поскольку у меня теперь богатый запас батареек. Приятно порой проявить расточительность. Знаю, и это закончится, и горы продуктов, привезенные папой, не навечно.

Но сегодня я способна верить в лучшее.

31 июля

Папа говорит, что, сколько бы дров мы ни планировали заготовить, нам понадобится в разы больше, поэтому самое важное, что он может сделать здесь, – помочь рубить. Еще он сказал, что нельзя складировать их снаружи, даже впритык к дому:

– К октябрю растащат. Все нужно беречь.