Сара Файн - Хаос

— Скажи мне остановиться, если нужно, — прошептала я ему на ухо.

Затем я положила свою руку на него, пальцами нежно лаская его лицо. Грудью прижалась к его спине. Я никогда добровольно не была так близко к обнажённому мужчине, но это был Малачи, и любой туман беспокойства был развеян моей решимостью. Я обнимала его, прикасаясь к его лицу, волосам, плечам, спине, всё время думая о том, кем он был для меня. Он полагал, что я сильная, но был готов отдать свою жизнь ради моей защиты. Он считал меня красивой, но относился ко мне как к драгоценному подарку, а не как к чему-то, что можно взять для собственного удовольствия. Он думал, что я чего-то стою, а для меня он был всем. Этот мужчина всю жизнь страдал, но всё ещё мог любить, отдавать и мечтать о своём будущем. Он был лидером, который жертвовал собой ради слабых, который использовал все свои таланты: свой ум, свою хитрость, свою силу во имя защиты других. Это была привилегия — любить его, даже иметь шанс дать ему то, в чём он нуждался.

Я закрыла глаза и прислонилась головой к его лопатке, представляя свою любовь как живое существо, которое обвилось вокруг нас, согревало его кожу и залечивало его раны, исцеляло его сердце и заставляло кровь течь по венам, успокоило кошмары и очистило его разум. Мало-помалу Малачи разжал ноги и вытянул их, постанывая от напряжения. Я подняла голову и оглядела его, но было трудно сказать, выздоравливает ли он, потому что он был полностью разбит.

— Малачи?

— Я проснулся, — едва шевеля губами, прошептал он и медленно перевернулся на спину. — Просто... отдыхаю.

Я коснулась его лба своим.

— Как ты себя чувствуешь?

— Разрушенным, — выдохнул он.

Это прожигало мне мозг, горло и сердце.

— Нет, это не так.

— Но это был не кошмар. Я в городе Мазикинов.

Его тёмно-карие глаза изучали моё лицо, умоляя меня не согласиться.

— Мы в городе Мазикинов, — сказала я ему. — И ты не один.

— Но как? — спросил он, сглотнув. — Как ты сюда попала? Неужели Джури?..

— Мазикин не овладел мною, — успокоила я его. — Я пришла за тобой. Судья разрешила мне прийти. И Анна, она тоже пришла. Мы нашли Такеши. И спасение тебя было первым шагом...

— Что значит "первым шагом"?

Я прикусила губу.

— Чтобы выбраться отсюда, чтобы у нас появился хоть какой-то шанс, мы должны уничтожить портал, который используют Мазикины для овладения людьми. И мы должны убить Королеву.

Его глаза распахнулись, и я почувствовала, как участился его пульс.

— Прости. Но хуже то, что я не уверена, выбрались ли Такеши и Анна из боя живыми.

— Это моя вина.

— Ты серьёзно? — я поцеловала его в кончик носа, потому что он показался мне наименее кровавой частью его тела. — Не смей так думать. Судья передвигает свои шахматные фигуры по доске, и если мы хотим выбраться отсюда, мы будем играть в эту игру и продолжать двигаться.

Он попытался поднять голову, но быстро сдался.

— По-моему я вообще не могу двигаться.

— Всё нормально, — сказала я, радуясь тому, что почувствовала, как он расслабился под одеялом. — Отдохни, — я села и уставилась на чистую воду в ведре. Я схватила лежавшую рядом мягкую тряпку. — Я собираюсь привести тебя в порядок.

Он издал слабый смешок.

— Не думаю, что это сильно поможет.

Я опустила тряпку в воду и отжала её.

— Никогда не знаешь наверняка, — сказала я, чувствуя, как во мне нарастает тревога.

Была ли моя любовь достаточно сильна? Как быстро это должно было сработать?

— Лежи спокойно.

Я начала с его ног, осторожно вытирая кровоточащие места, очищая их от грязи. От воды у него мурашки побежали по коже, волосы на ногах прилипли к оливковой коже, но он не отпрянул, просто закрыл глаза и позволил мне работать над собой.

— Знаешь, я делаю это не в первый раз, — сказала я, наблюдая за каплями, стекающими по его коленям, и вспоминая наше время в тёмном городе, когда я заботилась о нём после того, как он был укушен Джури, который теперь контролировал тело, покинутое Малачи.

— Я знаю, — он наградил меня едва заметной улыбкой, но его глаза оставались крепко зажмуренными. — Но в тот раз я не проснулся.

Он не был полностью обнажён и беззащитен, как сейчас. Понимая, насколько он, должно быть, чувствует себя уязвимым, я сосредоточилась на раненых местах, на крови и грязи. Я не замедлилась и не остановилась, поднимаясь по его бёдрам, прижимая ткань к зловещим следам укусов, которые превратили его бёдра и бока в одно сплошное сырое мясо. Я продолжала полоскать тряпку, выжимая красноватую воду в ведро, пока кровь не смылась с его кожи, пока каждая рана не стала настолько чистой, насколько я могла её очистить. Он не двигался, но по напряжению на его лице я поняла, что яд из этих ран всё ещё тёк по его организму и заставлял его тело работать усерднее над исцелением. И пусть это не убьёт его здесь, как могло бы убить где-нибудь ещё, но вполне вероятно это было больно.