Сара Файн - Хаос

— Поняла.

В нескольких кварталах от нас земля содрогнулась от ударного гула. Начинался "Огненный час"

— Сейчас! — крикнула Анна.

Мы бросились на площадь. Мой плащ развевался позади меня, а мои ноги стучали по бетону. Мои ботинки на мягкой подошве были настолько бесшумны, что страж-Мазикин не заметил моего приближения, пока я не оказалась менее чем в двадцати метрах от него. Он громко тявкнул и встал на задние лапы, но я оказалась на нём до того, как он успел вытащить кинжал из-за пояса. Я использовала его движение против него, низко пригнувшись и выкинув вперед руку с ножом, погружая свой клинок в живот стража и выкручивая его внутри. Кровь потекла по моим рукам, когда Мазикин дёрнулся. Я быстро выдернула нож и обхватила руками его бьющееся конвульсиями тело, затем швырнула его на землю. На другой стороне площади визг стража-Мазикина резко оборвался. Анна сделала своё дело. Мой противник всё ещё брыкался и задыхался. Его когти вцепились в мой плащ, но не порвали его, и я позволила ему сопротивляться, когда выпрямилась и ударила изо всех сил прямо в горло Мазикину. Он булькнул и обмяк.

Я прыгнула на ступеньки, всё ещё слыша звуки отчаянной борьбы, доносящиеся из здания, где Такеши сражался с оставшимися стражами. Но я не остановилась и даже не посмотрела в его сторону, моей миссией был Малачи, и я смотрела только на него. Малачи, казалось, не обращал внимания ни на шум, ни на драку, ни на жару. Его глаза оставались закрытыми, когда я добралась до верха платформы и вытащила ключ из кармана брюк.

Моё сердце мучительно сжималась при виде его, такого близкого, такого изодранного.

— Малачи, — тихо сказала я, вкладывая всю свою надежду в это драгоценное слово. — Малачи, это Лила.

При звуке моего голоса его глаза распахнулись и остановились на мне. Он попытался заговорить, но из горла вырвался лишь тихий стон. Его губы шевелились, но он, казалось, не мог выдохнуть ни слова. Я осторожно коснулась одного из немногих неповреждённых мест на его груди. Он вздрогнул, и я одернула пальцы, скользкие от его пота и крови.

— Шшш, я здесь.

Кандалы на его шее были сняты первыми. Я вставила ключ в замок и мысленно вознесла благодарственную молитву небу, когда он легко повернулся и позволил тяжёлым железным манжетам соскользнуть с его шеи. Он застонал, и его голова упала вперёд. Я опустилась на колени у его окровавленных, покрытых волдырями ног и сняла кандалы с его лодыжек. Я освободила его правую руку, которая тяжело упала на бок, обнажив глубокие раны на запястьях, где он пытался освободиться. Прижав его тело к своему, отводя глаза от едва прикрытой раны, покрывающей его восстанавливающееся сердце, я сняла наручники с его левого запястья.

А потом он стал свободен. Он повалился на меня, и я не смогла удержать его. Он был почти метр девяносто ростом и весил килограммов на тридцать больше меня. Мы упали на колени в тени металлического навеса, его потное лицо уткнулось мне в шею, руки обмякли и подёргивались. Слева от себя я услышала взрыв и крик. Я не могла сказать, был ли это человек или Мазикин, но это не имело значения.

— Малачи, — прошептала я. — Открой глаза и посмотри на меня. Посмотри на меня, Малачи. Пожалуйста.

— Как бы я хотел, чтобы ты действительно была здесь, — произнёс он слабым голосом.

— Я здесь, — сказала я, и слёзы подступили к моим глазам. — И ты мне нужен. Мне нужно, чтобы ты встал и помог мне. Мы уходим отсюда.

Он поморщился, и задумчивая улыбка явила следы когтей на его лице.

— Я скучаю по твоему запаху. Ветер и соль. Как море. Дикое...

Он тяжело привалился ко мне. Из уголка его рта потекла струйка крови.

— О Боже, — сказала я, надрывающимся голосом.

Это не работало. Он не верил, что я существую на самом деле. Я взяла его лицо в ладони как можно осторожнее.

— Малачи? Ну же, открой глаза. Я прямо здесь.

— Я скучал по тебе, — пробормотал он, но его глаза оставались закрытыми. — Так сильно.

Жар в моей спине был почти невыносим. Мой позвоночник был напряжён, мне нужно было двигаться. Я всмотрелась в его лицо, тёмные круги под глазами, раны на правой щеке, кровь на губах, и меня осенила отчаянная мысль. Последние семьдесят лет Малачи был Стражем. Это было то, кем он был. Это было для него более реально, чем всё остальное.

Я с трудом сглотнула и постаралась говорить как можно громче:

— Вставай, лейтенант, — рявкнула я. — Это приказ !

Его веки затрепетали.

— Хм?

— Вставай, — рявкнула я, прижимаясь лицом к его лицу. — Вставай. Это приказ.