Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

Миледи пристально вгляделась в кровь и увидела, как на секунду в успокоившейся поверхности мелькнуло миниатюрное отражение Весенних городских ворот. Ворожея отпрянула от кубка. Ложка звякнула о скатерть, все три свечи ярко вспыхнули и разом погасли. В темноте миледи немного посидела, перебирая свои пышные волосы, а потом поднялась и вышла.

– Пойдем, мне надо видеть моего четвертого сына, – сказала она Ройле, и тот с готовностью снял со стены фонарь, готовый следовать за своей госпожой куда угодно.

Первым делом Гордый Ворон велел своим людям оцепить район, а потом прочесать все окрестные улицы и переулки, проверить трактиры и постоялые дворы. Всех подозрительных мужчин допрашивали на месте, а некоторых отправляли в тюрьму. Попалось трое контрабандистов, два преступника, разыскиваемых за убийства, и еще несколько непонятных темных личностей. Но никто из них не тянул на наемного убийцу высшего уровня.

Гордый Ворон сам допрашивал задержанных и сам же вместе со своими людьми рыскал по улицам до света. Им овладела одержимость, изнутри грудь разъедало, как болезнью, желанием поймать убийцу, жгло и толкало вперед.

Гордый чувствовал себя охотничьей собакой, бегущей по свежему запутанному следу: ноздри чуют запах зверя, а глаза все никак его не увидят; след петляет, кружит, а где-то глубоко в сердце занозой сидит неуловимое чувство – как будто в спину тебе смотрят холодные глаза того, кого ты выслеживаешь. Смертельно опасная игра, где перевес на стороне того, кто сможет первым нанести точный удар.

Около восьми утра злой и отчаявшийся Гордый Ворон сел на холодное каменное крыльцо какого-то дома и уронил голову на руки. Перед глазами мелькала круговерть: факелы, темные проулки, испуганные проститутки, отвратительные рожи в кабаках, желтые гнилые зубы, разбитые в кровь лица, распахнутые в крике черные провалы ртов. Всплыл в памяти эпизод: через полчаса облавы они наткнулись в темном вонючем тупике на группу нищих, устроивших там берлогу.

Гордый пришел в ярость и велел прогнать всех куда-нибудь подальше от центра, да еще и всыпать им как следует. Нищие выли, ревели, скулили, трясли омерзительными ранами, показывали увечья и струпья, их гнусные завшивленные лохмотья смердели хуже отбросов из сточных канав.

Солдаты тычками и пинками погнали нищих прочь из тупика. Старухи падали в грязь, сумасшедшие кричали, старики плевали мутной слюной в обидчиков. В сутолоке с одной из нищенок соскользнул капюшон драного балахона, вывалились седые волосы, и взгляд Гордого мельком задержался на ее лице. Оно было безобразным: с плоским крупным носом, изрытое язвами и оспинами, а белесые ресницы слиплись от гноя. Гордого передернуло от отвращения. Но вдруг на уродину упал свет, и на ее отталкивающем лице ярко сверкнули глаза.

В одну секунду Ворон понял, что нищенка молода, просто изуродована болезнью, нищетой и пьянством. Наверняка какая-нибудь проститутка, которой не повезло сразу же подхватить заразу. Гордый брезгливо отвернулся и забыл о нищенке. Вспомнилась она почему-то сейчас, выступив из всех ужасов этой черной ночи яркой картинкой.

В итоге даже Гордый был вынужден признать, что взять по горячим следам убийцу не удалось, и теперь поиски следует вести планомерно и по всему городу. Он доплелся до своей комнаты в казармах, бросил в мешок для грязного белья всю одежду, замотался в простыню и отправился в казарменную баню, где терся так долго и тщательно, что едва не содрал с себя всю кожу. А когда снова добрался до своей комнаты, мечтая только о том, как бы упасть на постель и провалиться в сон, то за дверью обнаружилась его мать.

Она стояла у окна, и на нее лился дневной свет. В этом рассеянном свете миледи Воронов казалась невозможно молодой и трогательно миловидной: нежная белая кожа, чуть заметный румянец, четко очерченные тонкие губы, глубокий взгляд прозрачных глаз. Гордый замер на пороге, уставившись на мать.

– Я ненадолго, – кивнула ему миледи. – Ты искал ночью убийцу?

– Искал, – ответил Гордый.

Он прошел мимо матери к столу, налил себе вина, упал на постель и залпом осушил бокал. Прикрыл веки, всем видом показывая, что ему наплевать на ее присутствие в комнате.

– Ты опоздал, – снова прозвучал голос миледи. – Убийца ночью покинул город через Весенние ворота.

В одну секунду Гордый оказался на ногах, вплотную к матери. Он смотрел на нее сверху вниз, стиснув зубы.

– Что ты мелешь?