Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

Вдруг его внимание привлекли некие звуки: возня, шепот и тихие поцелуи. Красный обернулся и присмотрелся: в конце площадки самозабвенно обнималась парочка. Женщину он не видел, но мужчина был высоким и широкоплечим. Возня усиливалась.

Красный понял, что молчать уже некрасиво, и громко закашлялся, обозначая свое присутствие. Парочка замерла. Потом послышалось тихое ругательство, и высокий мужчина скользнул прочь, исчезнув в галерее. Красному было ужасно неловко за то, что он невольно подсмотрел чужую страсть.

Фигура женщины приблизилась из темноты, и Красный вздрогнул, отступая назад. Это была не женщина, это был король Кулен со вспухшими обветренными губами и пьяным взглядом. Узнав Красного, он с облегчением рассмеялся.

– Я просто пришел подышать ночной свежестью, – пробормотал Красный, радуясь, что в темноте не видно его залившегося краской лица.

– А я пришел сюда, чтобы уронить свою честь, – пьяно рассмеялся Кулен. – Решился наконец. В конце концов, тому, кто хочет обкрадывать мертвых, честь ни к чему.

Красный не нашелся, что сказать, а потому пробормотал какую-то чушь и убежал прочь с твердым намерением напиться.

Отвары не помогали: Рона все равно злилась, кричала и плакала. Иногда она могла рыдать часами, вслух причитая о своей несчастной судьбе. Иногда вдруг становилась ласковой и кротко просила нежности. Самые осторожные отказы Красного вызывали у нее приливы бешенства. А еще Рона требовала, чтобы Красный постоянно находился при ней. Тогда она успокаивалась. Поэтому Ворону часто приходилось сидеть с женщинами, глядя на то, как они вышивают, и слушать их глупые сплетни.

В последнее время все сплетни вились вокруг короля Кулена и Немеда. Их постоянно видели вместе. Некоторые миледи, широко раскрыв глаза, уверяли, что фомор даже ночует в королевской опочивальне и его не раз замечали либо приходящего туда вечером, либо выходящего по утрам.

Красный не выдерживал этих сплетен, которым Рона жадно внимала с широко раскрытым ртом и вытаращенными глазами, поднимался и уходил с женской половины. Обычно он поднимался на террасу, несмотря на пронизывающий зимний ветер, и стоял там, глядя на море или на дорогу.

Однажды он столкнулся там нос к носу с Немедом. Фомор также стоял и смотрел на море.

– Сегодня вернется Айфе, – солнечно улыбнулся он. – Я уже вижу парус.

Красный посмотрел на море и ничего не увидел.

– Он там, – кивнул Немед. – Но Айфе не зайдет в гавань. Она пройдет мимо, а я буду стоять тут, чтобы она меня увидела и поняла, что со мной все хорошо.

– Почему она не зайдет сюда? – спросил Красный.

– Незачем, – ответил Немед. – Мы тут враги.

Красный посмотрел на этого странного человека, красивого, словно девушка, не стыдящегося нарушать законы природы и делать то, от чего всех вокруг воротило. На поясе Немеда висел короткий меч, на руках сияло множество браслетов, усыпанных драгоценностями.

– Айфе твоя сестра? – спросил Красный.

– Да, от одной матери, – широко улыбнулся Немед. – Самая красивая из всех. Я не даю ей рожать, чтобы она могла плавать со мной. У нас с ней еще две сестры и три брата, от разных отцов и матерей. И две сестры родили мне сыновей. Но Айфе – она другая. Лучше всех. Морская ведьма. Мы с ней словно один человек. Не расстаемся с самого рождения. Мы с ней были вместе до рождения и уйдем обратно в темноту тоже вместе.

Красный вздрогнул.

– У нас никто не спит с родными по крови.

– У нас не слишком большой выбор, с кем спать, – ухмыльнулся Немед. – На острове Туманов жить трудно. Ничего нет, кроме скал и моря. Злая земля, нищий народ. Но мы отважны и потому стали богаты. Нам можно все, и плевать на чужие законы. Особенно на те, которые не разрешают тебе спать с тем, с кем хочется.

Красный отвернулся, чтобы не думать о том, что внушало ему неприязнь. Отделаться от брезгливости не получалось. И тут он тоже увидел парус: белая точка качалась среди волн, приближаясь к Нессексу.

– А Айфе не ревнует тебя? – не удержался Красный.

– Только к женщинам, – рассмеялся Немед. – Других женщин рядом с собой она не выносит.

– Не говори об этом.

Красный отвернулся.

– О мужчинах? – подразнил его Немед. – Не буду. Но у нас можно выражать свою приязнь разными способами.

– Что ж, в каждом городе свои обычаи.

Красный ушел, оставив фомора наедине с морем и парусом.

Вернувшись в свои покои, он сразу увидел общее беспокойство. Рона была в спальне, и она рыдала, стуча ногами по кровати и расшвыривая подушки.