Павел Кувшинов - Я – Игрок

Вот почему мне не составляет труда идентифицировать тот запах, что заполняет собой весь четвёртый этаж. Я вдыхаю его полной грудью, и на меня волной накатывают воспоминания о прошлом.

Что же до помещения, то оно битком забито колодами колдовских карт. Их здесь так много…

Сотни, нет, тысячи. Несколько тысяч колод заполняют собой всё пространство, практически не оставляя свободного места.

Карты лежат стопками на стеллажах и полках, на столах, специальных подставках, на подоконниках широких окон. Они даже громоздятся на полу, так что приходится смотреть под ноги, прежде чем сделать хоть шаг.

Я никогда не представлял, что существует место, в котором можно увидеть столько колдовских карт одновременно. Ступая как можно осторожнее – будто каждое моё неловкое движение может навсегда разрушить магию этого места – я медленно прохожу вдоль одного из стеллажей, рассматривая карты. Все они лежат лицевой стороной вверх, так что я легко могу видеть то, что изображено на тех, что лежат сверху колод.

Некоторые карты выглядят привычно, на глаза даже попадаются знакомые заклинания. Другие же, напротив, очень необычные, а иные и вовсе кажутся неимоверно древними.

Я задерживаю взгляд на одной из таких карт. На ней изображена высокая женщина, облачённая в серебристые латные доспехи. У неё очень длинные волосы, белоснежные как снег; они ниспадают на плечи, а их кончики достают до самых бёдер. В одной руке дама сжимает древко длинного копья.

Карта притягивает моё внимание не только из-за необычной рисовки (контуры изображения слегка смазаны, словно на рисунок вылили немного воды), но ещё из-за того, что я отчётливо чувствую её зов. Она взывает ко мне так же, как мы, Игроки, обращаемся силой разума к своим картам. Причём зов исходит не от всей колоды, а именно от этой, конкретной карты.

Не в силах устоять перед искушением, я касаюсь её поверхности двумя пальцами, мысленно приказывая ей пробудиться.

И она действительно оживает.

Как заворожённый, я гляжу на изображение карты, которая теперь, судя по всему, живёт своей жизнью. Свободной рукой нарисованная дама начинает методично срывать с себя доспех, пластина за пластиной. Женщина делает это с такой лёгкостью, словно тот сделан вовсе и не из металла. При этом дама ещё и умудряется выделывать изящные танцевальные движения, используя копьё в качестве опоры.

Совсем скоро она остается, в чём мать родила, я поспешно заканчиваю Игру, и отворачиваюсь, краснея при этом, кажется, всем телом.

– Занимательная колода, не правда ли? – доносится до меня откуда-то из глубин помещения слегка хрипловатый голос.

Кто бы это не был, он заговорил так неожиданно, что я невольно вздрагиваю и отступаю от полок с картами. При этом пяткой задеваю несколько стопок колод, разложенных на полу, и те рассыпаются ворохом карт.

Я решаю оставить всё как есть. Пусть уборкой занимаются обитатели этого место. А я здесь в качестве приглашённого гостя.

Стоя на месте, я жду некоторое время, надеясь, что незнакомец покажет себя, но этого не происходит. А спустя минуту я вновь слышу всё тот же голос.

– Знаешь, меня привели в эту башню, когда мне было года три. Я с трудом могу вспомнить то время. Можешь себе представить? С тех пор я не покидаю это место. Думаю, не стоит и говорить, что я понятия не имел о том, как выглядит женское тело под одеждой? Поэтому, когда мне попалась в руки эта колода, я проводил с ней всё свободное время, хе-хе. Там есть воительницы, трактирщицы, жрицы, поварихи, и…

Решая, что Иллюстратор (а кто же это ещё может быть?) так и не сдвинется с места, я отправляюсь на его поиски, ориентируясь по его голосу. Пока он говорит, мне приходится лавировать между предметами нехитрой меблировки и старательно перешагивать многочисленные колоды колдовских карт на полу.

Наконец я нахожу его.

Должен сказать, едва я услышал голос Иллюстратора, как в моей голове родился визуальный образ этого человека. И этот образ к моему удивлению не имеет ничего схожего с тем мужчиной, которого я обнаруживаю сидящим в мягком кресле, и потягивающим фруктовый сок из большого стеклянного бокала. Из-за чего вокруг мужчины образуется некий ароматический щит, в котором аромат цитрусов пересиливает запахи красок и бумаги, преобладающие в остальной части помещения.

Иллюстратор низок и упитан. Точнее даже толст. Его большой живот напоминает мыльный пузырь, за тем лишь исключением, что он вряд ли лопнет из-за неосторожного прикосновения. Дополняют картину короткие ноги и такие же руки с небольшими пухлыми пальцами. Лицо его широкое, а на пухлых щеках играет румянец. Седые волосы начесаны и пребывают в настоящем хаосе, напоминая высохший колючий куст.