Яцек Пекара - Я, инквизитор. Башни до неба.

В который раз мне захотелось врезать кулаком по этой опухшей недовольной роже. Выражая этим поступком как моё эстетическое отвращение к состоянию, до которого дошёл мастер Альберт, так и чисто личную ненависть, которую вызывали его необоснованные обвинения. Тем более что я уже озаботился провести расследование среди соседей. О чём и сообщил Кнотте. Конечно, о расследовании, а не о желании расправиться с ним самим.

– Ну да, никто ничего не видел и ничего не слышал, как обычно, – буркнул он. – А что это вообще за дыра? – Добавил он, имея в виду помещение, в котором нашли девушку.

– Кто-то её снимал в качестве маленького склада, однако не платил за аренду, и владелец закрыл всё на четыре замка.

– Что он за человек?

– У него здесь квартира неподалёку, он её тоже арендует. Такая дешёвая, запущенная ночлежка. Владелец, когда обо всём узнал, так испугался, что чуть в штаны не наделал.

– Прикажи страже, чтобы его арестовала, – решил Кнотте после долгого раздумья.

– Но...

– Разве я не отдал тебе приказ, парень, или я просил комментариев?

– Как прикажете, мастер, – ответил я мрачно. Кнотте вздохнул глубже, и лицо его слегка разгладилось.

– Мы должны кого-то арестовать, Морди, – сказал он усталым тоном. – Сейчас самое время. Допроси его потом в подземелье, но без пыток. Пока что...

– Так точно.

– Где жила эта девчонка?

– Во дворце. Она попросила два дня отпуска, чтобы навестить семью. Легхорн рассказал.

– Навестила?

– Этого я ещё не знаю, мастер. Я ждал вас здесь, и...

Кнотте подошёл ко мне чрезвычайно быстро для такой туши. Взяв меня за подбородок жёсткими пальцами, он наклонился надо мной так, что я почувствовал его гнилое дыхание.

– Из тебя инквизитор как из козлиного хера балерина, – зарычал он. – Пошёл отсюда, парень, и разузнай всё, не то под конвоем отошлю тебя в Кобленц. – Он сощурил налитые кровью глаза. – С соответствующим отзывом, – добавил он.

– Конечно, мастер. Пожалуйста, простите меня.

Почти в тот самый миг появился бледный Легхорн, который час назад уже успел проблеваться в углу, а потом сразу же побежал во дворец, чтобы донести своей работодательнице о последних событиях. Теперь он встал таким образом, чтобы не смотреть на труп, а нос зажимал надушенным платком.

– Вас приглашает маркграфиня, господин Кнотте, – объявил он тоном, который даже при значительной дозе доброй воли трудно было счесть вежливым.

– Конечно, – ответил мастер Альберт. – Ну как иначе. – Он положил мне на плечо тяжёлую ладонь. – Оформи здесь всё, как полагается, Мордимер, – приказал он и отвернулся.

Он вышел, шаркая ногами и качая при этом задом, словно издыхающий от старости медведь.

– Мы можем отсюда выйти? На пару слов? – Спросил придворный маркграфини, когда уже стихли шаги мастера Альберта.

– Почему нет...

Мы вышли из смердящего кровью помещения и отошли в тень, отбрасываемую стеной здания. Легхорн вынул из-за пазухи флягу и отхлебнул из неё солидный глоток. Затем глубоко вздохнул.

– Как вы можете сидеть там и смотреть... И этот запах... – он содрогнулся.

– Дело привычки, – ответил я.

– Как это? – Он широко распахнул глаза. – Вы что, видели много подобных случаев?

– Я участвовал в допросах. – Я пожал плечами. – И поверьте мне, что это ещё хуже, поскольку там вы имеете дело с живым, страдающим человеком, а не с трупом, как здесь.

– Вы говорите так, будто сочувствуете тем, кого допрашиваете. – Он открыл глаза ещё шире.

– Я должен ненавидеть грех, а не грешника – объяснил я спокойно. – А скажите, кто более достоин жалости, как не человек, который сбился с пути Господня?

– Вот как, – удивился он.

– Но хватит, однако, обо мне, скажите лучше, знали ли вы эту девушку?

– Во дворце столько слуг, что можно запутаться, пытаясь запомнить их лица или имена, – сказал он. – Но да, её я помню. Недавно госпожа маркграфиня разговаривала с ней при мне о каком-то платье. Ну, она скорее ругалась, чем разговаривала, потому что девчонка что-то испортила. Она даже расплакалась.

Я понял, наверняка правильно, что расплакалась Екатерина Кассель, а не маркграфиня фон Зауэр.

– Я слышал, что она была красива и молода? Это правда?

Он прикрыл глаза, словно пытался увидеть под веками образ из прошлого.

– Насколько я помню, да, – ответил он наконец. – Но если вы хотите узнать больше, расспросите других портних. Я мог бы вам порассказать о придворных барышнях. – Он улыбнулся. – Но что я могу знать о девушках из швальни?