Яцек Пекара - Я, инквизитор. Башни до неба.

– Многие врачи так говорят. Жил тут у меня один такой, что даже капли воды боялся будто худшего кощунства. Пот, говорил, и грязь покрывают нашу кожу, словно естественным панцирем, благодаря которому стрелы болезни не проникнут к телу, – он прикрыл глаза и произнёс этот тезис с таким пафосом, что я был уверен, что он цитирует своего бывшего арендатора.

– Как понимаю, тот доктор пах не слишком приятно?

– Зато здоров был как бык, пока не помер!

– И от чего же он умер?

– А я почём знаю? Кашлял, кашлял, пока до смерти не закашлялся. Но ни одна хворь его не брала! Только тот кашель...

– Вы посмотрите... – Я покачал головой.

– Говорят также, прошу прощения, что чистое тело и чистая одежда скрывают нечистую душу.

Я только вздохнул и прогнал его из комнаты, чтобы не мешал и не портил мне ванну подобными комментариями и советами. Не то, чтобы я не слышал их раньше, как и остроумного замечания, что правоверному христианину в жизни достаточно одной купели, да и то во время таинства святого крещения.

Как я уже упоминал, расследование не сдвинулось даже на шаг, зато в городе бушевали всё более и более абсурдные слухи. То кто-то видел оборотня, мелькавшего под стенами и воющего на полную луну, то кто-то наблюдал за гигантской фигурой в кожаном фартуке, которая брела серединой улицы, таща за собой двуручный топор, жутко скрежещущий по мостовой, а кто-то другой снова увидел в вечерних сумерках крылатого демона, сидящего на церковном шпиле. И этот демон алчным взглядом рассматривал проходящих внизу людей.

– Откуда вы знаете, что взгляд демона был алчным? – Спросил я человека, рассказывающего эту историю, и задрал голову. – Как вы могли это увидеть в сумерках?

– Его зенки пылали багрянцем столь огненным, что, казалось, он рождался в самой глубине адской бездны! – Воскликнул тот.

Я перевёл взгляд с церковной башни на пухловатое, покрасневшее лицо.

– Вы поэт?

– Нет, ещё нет, –вдруг смутился он. – Но я стараюсь, потому что моя невеста...

– Хорошо, хорошо. – Я похлопал его по плечу. – Благодарю вас за информацию.

Итак, за проведением точно таких же или подобных бесед пролетал день за днём. Но я не пропускал ничего, старался быть везде и общаться со всеми, даже если собеседник казался королём идиотов либо принцем лгунишек. Я также допрашивал однажды мужчину, который подстрелил из арбалета фигуру, влезающую через окно в спальню жены, но оказалось, что это не Мясник, а любовник его супруги. Впрочем, он и сам не знал, радоваться этому событию или нет, ибо любовник оказался давним другом семьи. Я, однако, не жалел посвящённого этому идиотизму времени. Если что, будет ясно, кто пытался выследить убийцу, а кто жрал, бухал, трахал шлюх и пердел в подушки.

– И снова ничего, так, парень? – Мастер Кнотте каждый вечер повторял эту формулу.

И каждый вечер в его глазах я видел презрение. Презрение ко мне, к моим навыкам, моим усилиям. Раз в два дня он велел мне представлять подробный письменный отчёт обо всём, что я сделал, и мне удалось заметить, что этот отчёт по крайней мере однажды сослужил мастеру Альберту хорошую службу. А именно, когда я увидел клочок бумаги, выглядывающий из чаши, которая служила Кнотте ночным горшком. И я не думал, что перед использованием он соизволил хотя бы бросить взгляд на написанное.

Каждый день я ожидал, что услышу сообщение о смерти очередной девушки. Я просыпался, и, завтракая, почти со страхом поглядывал на дверь, ожидая, что в неё вбежит посланец маркграфини или хотя бы какой-нибудь поражённый ужасом гражданин и закричит: «Мясник! Мясник вернулся!». Поэтому в день, когда я действительно услышал эти слова, я даже почувствовал облегчение. Произошло это, правда, несколько иначе, чем в моём воображении, ибо плохие новости нашли меня посреди улицы. Какой-то человек выскочил прямо на меня из-за угла и, словно крючьями, вцепился пальцами в мою рубашку.

– Вы уже знаете? – Прохрипел он. – Уже знаете? Мясник... Мясник здесь... Вернулся...

Потом он отпустил меня и помчался вперёд как угорелый. Не знаю почему, но я сразу понял, что имею дело с сумасшедшим. В голосе мужчины звучали столь искреннее сожаление и ужас, что у меня сложилось убеждение, что он, должно быть, видел жертву своими глазами. Чуть позже её увидел и я.

– А мы как раз за вами послали, господин инквизитор, – произнёс охранник, как только меня увидел. – Всех сразу же выгнали из помещения, так что, если хотите, можете идти. Она там лежит...