— Бежим отсюда, Федор!
— Успеем! Пока Мастера нет, я этим воспользуюсь. Хоть раз побыть в роли директора школы!
— Да ведь они скоро догадаются, и тогда все, пропали!
— Ладно, переночуем здесь, а утром уйдем. Ты отдохни пока, а то ляпнешь чего-нибудь. Можешь даже в кресле посидеть…
И Федор отправляется к выходу с вороной на плече и с сумкой, набитой книгами.
— Послушай! — вдруг вспоминаю я, — а за какими это травами ты их послал?
— Успокоительный сбор, — не оглядываясь, отвечает Федор, — его моя бабушка пьет. И еще кое-что, из книги.
— Ты бы их еще в аптеку послал, за аспирином, — ворчу я и, тщательно заперев за ним дверь, усаживаюсь у окна в кресло Мастера.
Кругом такой покой, тишина, что незаметно для себя я засыпаю. Наверное, проходит совсем немного времени, и сна уже ни в одном глазу. Под окном очень зябко, не разоспишься да и в кресле Мастера мне как-то неуютно. Трясясь от холода, я принимаюсь бродить по чердаку. Где-то здесь должны быть смотровые трубки, так говорил Федор.
Наткнувшись на одну из них, я прилипаю к стеклу: коридор, освещенный факелами! Вдруг в поле моего зрения попадает Федор с вороной. Он тыкается поочередно в запертые двери и пробует ключи, идет дальше и исчезает. Наблюдать за ним сверху очень интересно, и я торопливо ищу следующую трубку. Заглядываю в класс — его нет, в какие-то пустые комнаты — не то, не то…
Ага! Вот он! Федор, видимо, так и не сумев открыть ни одну из дверей, зашел в кухню. Обедать, что ли, собрался?
Он ворошит угли в очаге, подбрасывает в него несколько сухих поленьев и выходит куда-то. Через некоторое время возвращается с большой ощипанной куропаткой. «В кладовку ходил», — заключаю я. Насадив ее на вертел, Федор усаживается на пол, скрестив под собой ноги. На коленях он раскладывает толстую книгу — наша «Черная магия» — и углубляется в чтение. Вскоре появляется огрызок карандаша, и Федор делает им какие-то пометки на полях. Если бы ты так в школе занимался!
Ворона с ученым видом заинтересованно вглядывается в пожелтевшие страницы, водя клювом из стороны в сторону, и словно пытаясь что-то прочесть. В такой обстановке Федор сильно смахивает на колдуна, не хватает только черного балахона.
Но пора подумать и о еде. Сверху хорошо видно, как подрумянивается куропатка. А Федор так увлекся, что, чего доброго, прозевает, и она сгорит. Надо спешить! Я пробираюсь к выходу, и, поровнявшись с открытым окном, случайно выглядываю из него.
По лесу в нашу сторону быстро движутся какие-то темные фигуры. Приглядевшись, я различаю в руках у некоторых увесистые палки. Школяры! Вот и сходили за пауками…
Опрокинув кресло, перепрыгиваю через всякий чердачный хлам, ударяясь о многочисленные углы, кубарем скатываюсь по темной лестнице, пролетаю класс и выскакиваю в Нижний коридор. Налево или направо? Бегу направо. Тут должна быть лестница на кухню, но вместо этого я вижу дверь. Открываю ее — ступени наверх. Возвращаться долго — в кухню можно попасть и через верх. Взбегаю по лестнице — коридор! Пот застилает глаза — скорее! А в какую сторону? Тут, наверное, только Мастер разберется. И вдруг слева, из темноты коридора, раздаются приглушенные голоса и топот ног. Я бросаюсь обратно — но поздно! Сзади слышны крики:
— Вот он! Держи!
Через три ступеньки — вниз, в подземный ход, и огромными скачками мимо класса и дальше, к Федору! Вот и лестница наверх, в кухню. Головой подкидываю люк.
— Федор!
А в дверь уже колотят, хорошо что он ее запереть догадался, книжник паршивый! Сдвинув тяжелую лавку на люк, я наваливаюсь на нее всем телом.
— Открывай! — колотят в дверь.
Снизу в люк тоже бьют чем-то тяжелым. Федор, пометавшись по кухне, прячет сумку с книгами за низкий шкаф, в котором хранят посуду, потом достает из своего мешка камышовую трубку и манит меня за собой.
Что он еще придумал?
Дверь угрожающе трещит под ударами, да и люк вот-вот не выдержит.
В углу кухни стоит широкая бочка с водой. Федор сдвигает тяжелую крышку — воды только на треть.
— Полезай!
— Да ты что?!
— Полезай, живо! — он почти запихивает меня в воду. — Брр! Вода ледяная, несмотря на жару в кухне.
Федор залазит следом, мы с трудом умещаемся в бочке. Он ломает трубку и, сунув мне в рот половину, топит меня. Сам он, пригнувшись, задвигает крышку на прежнее место и тоже погружается. Вода поднялась под самый край. Интересно, сколько мы так высидим? Из-под воды ничего не слышно. Что там делается?
Проходит пять, десять минут. Мне кажется, что нам уже никогда не всплыть. Я совершенно околел, и, кажется, вот-вот превращусь в ледышку. Вдруг свет проникает в бочку — крышка сдвигается! От неожиданности я выпускаю трубку изо рта, и, поперхнувшись ледяной водой, вскакиваю, бешено кашляя. Торжествующие вопли раздаются со всех сторон. Нас вытаскивают из бочки и тащат, угощая пинками и затрещинами.
Читать дальше