Эд Гринвуд: Закопайте Эльминстера Поглубже

— Хорошо, госпожа, — хрипло сказал он.

— Продолжай то, что так долго и так хорошо у тебя получалось; сохраняй и укрепляй Искусство — не пожалованную другими магию, но магию, сотканную умением и знанием самого творца.

— Госпожа, я делал это так долго, — искренне сказал ей Эльминстер, — что больше не знаю, как жить иначе. Это то, как я живу.

— Правда. Но падение Азуна стало началом твоего новейшего задания. Время сделать то, что предлагали сразу Шторм и Дав. Поставь мне на службу боевых магов Кормира — тем способом, который посчитаешь наиболее подходящим. Стань их главой или уговори их предводителей. Они должны с готовностью стать нашими союзниками, подмогой и шпионами для всех моих Избранных.

Всех моих Избранных?

Ах, ну разумеется, речь о Шторм о Алассре. И если были другие, то Мистра расскажет ему о них, если сочтёт нужным…

Конечно же, она была права. Если он он собирается выполнить любую из этих задач, ему потребуются новые союзники. Его собственное тело было утрачено, Алассра сошла с ума, магия Шторм почти исчезла, а работы уже было больше, чем могли справиться они со Шторм.

— Скоро ты снова получишь собственное тело, — произнесла Мистра в его лихорадочных мыслях. Разумеется, она читала их, и…

— А тем временем, — прошептала богиня, — я могу помочь тому телу, которое у тебя есть сейчас. Ты жестоко пострадал у меня на службе.

Серебряно-синий огонь изменился, и в сознании, которое они делили между собой, Амарун съёжилась от страха.

Парящие в воздухе глаза увеличились, стали ярче… и приблизились.

— Обними меня, — приказала Мистра.

Немного помедлив из-за Амарун, готовой захныкать в глубине их общего разума — образ её испуганных глаз почти заслонил собой огромные очи Мистры — Эльминстер шагнул вперёд и раскрыл объятия.

Серебряно-синие глаза размером с щит сошлись вместе, слились в гладком молчании прямо перед ним, и вспыхнули пронзившей его серебряной молнией. Его руки конвульсивно раскинуло в стороны, а затем они сомкнулись вокруг молнии, будто она была чем-то твёрдым, что он мог раздавить. Нельзя сказать, что Эльминстер думал о том, чтобы раздавить что-нибудь.

Или вообще думал.

Он был слишком занят, заходясь воплем от боли.

Из него в ночь вырвался высокий, разрывающий горло вопль юной танцовщицы, затерявшейся в ужасе и агонии. Молния ударила в него, каждый волосок встал дыбом, как кинжал. Молния выскочила из тела наружу, затем ударила снова. Казалось, тысячи копий пронзили его, вырвались из плоти, и затем повторно ударили снова в открытые раны.

Эльминстер едва осознавал, что упал на колени и беспомощно дрожит. Он повис на ярких копьях молнии, не способный упасть лицом вниз… не способный вообще что-нибудь сделать.

Каждый раз, когда молнии вырывались из него обратно, они забирали с собой жизнь, жизненную энергию, и не возвращали её, ударяя обратно.

Амарун всхлипывала, или пыталась всхлипнуть, но её тело не могло дышать, не могло издать ни звука. Её разум омыл ревущий серебряный огонь, пламя силы, прокатившееся сквозь её сознание и с лёгкостью способное его уничтожить, если бы Эльминстер с мрачной решимостью не боролся за то, чтобы остаться собой, не цеплялся в голодном пламени богини за то, что было Эльминстером из Долины Теней.

Синее пламя вокруг него отогнал серебряный огонь, окружил его — и ударил в него.

Эльминстер хотел закричать, но раздался лишь придушенный хрип.

Мистра — если это была Мистра — высосала очень много энергии из позаимствованного им тела, но сейчас принялась исцелять его разум, прогоняя кипящее синее пламя, что таилось в нём почти сотню лет.

— Вот, мой избранник, — нежно, как мать, прошептала Мистра. — Ступай же обновлённым. Теперь ты можешь творить магию больше и сильнее прежнего, не рискуя погрузиться в безумие — но всё же твои возможности ограничены. Ступай, и до скорой встречи.

И тогда серебряный огонь покинул его, оставляя лишь холодную тьму.

Эльминстер остался в непроглядном мраке.

Что-то мягкое и нежное коснулось его лица и руки, развернуло его и повело обратно. Наружу и вверх, спотыкаясь о невидимые камни под ногами, снова под лунный свет.

Слабый и оглушённый, покачивающийся, с Амарун, скорчившейся в безмолвном ужасе в уголке их общего сознания, Эльминстер содрогнулся.

Голый и замёрзший, чувствуя тошноту и пустоту — поцелуй Мистры забрал не меньше половины энергии Рун — спотыкаясь, он принялся подниматься и опускаться по склонам мимо бесконечных деревьев. Путь был недолгим, но Эл потерялся бы, если бы крошечная серебряная звезда не направляла его до тех пор, пока впереди не показалась тёмная громада охотничьего домика.