Владислав Шубин - Путь меча [litres]

Проблему с запасом воды удалось решить достаточно легко, по дороге сюда, в соседних развалинах, парень отрыл из кучи обломков и камней небольшой котелок из потемневшего закопченного металла и наполнил его водой из ключа на площади.

Костер удалось запалить спустя полчаса и два отбитых до крови пальца: бить пришлось камнем о камень, лезвие почему-то искру не высекало.

Воин был стар. Настолько стар, что уже не помнил ни имени, данного ему при рождении, ни своих лет. Зато он прекрасно помнил, кому обязан теперешним состоянием. Эта память возвращалась к нему вновь и вновь бесконечным наркотическим кошмаром. И хотя воспоминания терзали, принося боль и сожаление, он каждый день с трепетом окунался в видения прошлого.

Воин уже перестал чего-то ждать. И давно забросил охрану города, здесь мало кто появлялся последнее время: за Ашкерумом прочно закрепилась слава проклятого города. Изредка только, наверху, над залом испытаний проносятся блеклыми тенями зеленые карлики, лесным жителям такой расклад дел был только на руку. Карлики собирали плоды с храмового сада, там до сих пор каким-то чудом выживали целебные растения и деревья.

Воин предпочитал проводить время в грезах, прокручивая в голове образы ярких воспоминаний. В этом подобии сна он еще мог ощутить свою полезность и причастность к делу, это была жизнь.

В своих снах он беседовал с учениками и ходил по древним улицам города, заглядывая в дома и заговаривая с призрачными жителями.

Вот Аркоррен, молодой воин степей, быстрый как дикий кот и гибкий как лоза, хорошо владеет ятаганом, но так слаб в копейной драке. Зато как он умел работать клинками, загляденье!

Вот Илиит’аль, по прозвищу Жало. Убийца из клана Белого паука, слабая с оружием своего клана – обоюдоострым шестом, но смертельно опасная с длинными кинжалами… Она… Она словно указывала в сторону дома семьи гнома Туагрона, старик предпочитал помнить имена творцов и мастеров и почти не запоминал имен всех остальных, безынтересных для него живущих: они приходили и уходили, а он оставался.

– Погоди, дочка, постой. Помню я его семью. И малышку Ольту и её смешливого проказника братца Бринна, и даже его жену, как там её. Они все давно истлели, теперь не более чем прах. Истлели и сгнили, так же как и я.

Скользнув в охранный контур, Воин заметил пульсирующий огонек чужой жизни, так непохожий на ранее замеченных в развалинах посетителей: кроме птиц и зеленых коротышек здесь уже сотни лет никто не появляется.

И ему стало любопытно, что за гость посетил город. Энергетика как у младенца, ни следа защитных плетений. «Блокирующий амулет? Может, кто-то из лесных?» Воин мысленно пожал плечами. Надо пригласить его на беседу. Давненько к нам не забредали гости, интересно узнать, что там за стеной.

В развалинах колонн раздалось тихое костяное щелканье. Камни, лежащие на спуске к нижним помещениям храма, зашевелились. Страж выпрямился во весь свой немалый рост и достал из-под завала свое оружие – хищную зазубренную фалкату.

Со времен осады он остался последним из сторожей храма, поскольку был завален камнями в зале испытаний, остальных порубили на куски мародеры. Почти любовным движением отерев от пыли старое, покрытое зелеными пятнами бронзовое лезвие, он поднял полыхающие зеленым светом глазницы к небу и застыл на месте, словно принюхиваясь. Мгновение спустя Страж вихляющей походкой направился в сторону дома кузнеца. Постепенно его шаги выравнивались, и он все быстрее и быстрее шагал, распугивая немногочисленную живность, переступая через нагромождения камней и ловко срубая кусты, мешающие пройти. Последние метры перед целью он уже почти бежал.

Маленький костерок давал неяркое, но почти бездымное теплое пламя: сыграло свою роль сухое дерево остатков мебели. Темнота наступила уже несколько часов, самое время отдохнуть от безумного дня, а Федор всё никак не мог уснуть.

План минимум – найти воду, еду и укрытие – был с успехом выполнен. Впрочем, действия он, собственно, и затевал, чтобы не усиливать накатывающуюся время от времени панику. Сейчас же, пережидая безветренную и удивительно теплую ночь, тяжким грузом навалились мысли и опасения. Защемило сердце. Мальцев вспоминал родителей и друзей, до него вдруг дошла кошмарная мысль, что он может больше никогда их не увидеть. Зажав голову в руках, парень, поскуливая, начал покачиваться из стороны в сторону, пытаясь успокоиться.