Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— Да, — кивнул головой Артак, — всё действительно существующее имеет одну отличительную черту — для этого мира оно абстрактно и аллегорично.

— И математика?

— И математика. Литература — абстракция буквенная, тогда как математика — абстракция, состоящая из цифр. В остальном нет никакой разницы, — Артак вздохнул, как мне показалось — немного устало.

— И в математике тоже звучит музыка? — на всякий случай уточнил я, глядя прямо в солнечные глаза Артака.

— Математика сама по себе является музыкой, — дракон засмеялся, — правда, ноты в ней немного другого уровня.

— Уровня повыше?

— Нет ничего, что было бы выше или ниже, нет ничего, что было бы быстрее или медленнее, нет ничего, что было бы сложнее или проще — в мире вообще нет ничего что можно было бы сравнивать.

— То есть…

— То есть, всё существующее абсолютно уникально и сравнивать что либо было бы большой ошибкой.

— То есть… — повторил я немного настойчивее, — то есть, математика сама по себе является фикцией? Она иллюзорна? Получается, что её не должно было быть в принципе?

— Почему? — Артак смотрел на меня посмеиваясь, наверное, прекрасно зная что я имею в виду.

— Почему? — повторила Агафья Тихоновна, повернувшись ко мне, — почему иллюзорна?

— Потому что математика использует цифры, точно так же, как язык использует буквы, — улыбаясь, начал объяснять я, — и наличие этих самых цифр, если хорошенько подумать, ясно указывает нам на противоречие.

— Почему же? — акула была искренне заинтересована моими рассуждениями.

— Потому что само наличие цифр предполагает своим существованием возможность наличия чего-то двойного или тройного, не говоря уже о десятках, сотнях и тысячах чего бы то ни было. Само наличие цифр утверждает что чего-то может быть два, тогда как всё существующее абсолютно уникально, единственно.

Агафья Тихоновна ойкнула и зажала пасть одним из плавников, а вторым закрыла рот мне, как бы препятствуя дальнейшему разговору.

Артак громко рассмеялся и лапой убрал акулий плавник с моего рта.

— Пусть говорит, — произнёс дракон, глядя на акулу, — он говорит правильные вещи.

— Правильные? — изумилась Агафья Тихоновна.

— Конечно, правильные. Нет в мире ничего двойного или тройного, нет ничего, чего было бы два или три — всё единственно и уникально, и вся реальная математика должна была бы окончиться на цифре один, так как дальше начинается то, что не существует в реальности — два, три, четыре и так далее. Этих цифр нет, да и быть не может, — Артак довольно засмеялся, — нет, никак не может быть. Никак!

— Значит математика — всего лишь фикция? — я повторил свой вопрос.

— Она обязана быть фикцией здесь, — Артак кивнул головой и обвёл окружающее пространство глазами, — если, конечно, математика хочет быть полезной именно здесь — в этой иллюзии человеческого восприятия. Тогда как там, — дракон еле сдерживал смех, — там, — он махнул головой в неопределённом направлении, — там, в настоящем мире; там, где горы не имеют высот, а океаны — глубин и берегов; там, где воздух звенит на солнце, а вода течёт вверх; там, где падая — одновременно встаёшь, а поднимаясь — погружаешься в реальность, — Артак на мгновение замолчал, — так вот — там, — он опять неопределённо показал направление взглядом, — там математика теряет свою абстракцию и начинает описывать реальность, будучи при этом реальна сама. А здесь? — дракон посмотрел вокруг, — здесь математика — фикция, впрочем, как и всё настоящее. Ведь иллюзорное пространство может описать только лишь иллюзорная наука. А всё настоящее остается уникальным и единичным по своей сути.

— Значит в той математике, — я округлил глаза, давая понять что говорю о самой что ни на есть настоящей науке в настоящем мире, не связанном с иллюзиями, — значит в той математике не бывает цифр.

— Именно так, — подтвердил Артак, — именно так. Точнее, в настоящей науке, в настоящей математике — всего лишь одна цифра — и как ты уже догадался — это единица.

— И всё?

— И всё, — вполне серьёзно произнёс дракон.

— Но…

— Теперь ты понимаешь, что для того чтобы выучить всю математику, — Артак громко засмеялся, — не надо никаких выдающихся способностей. Не надо вообще ничего. Необходимо знать одно — всё едино. Ну и, конечно, то, что все цифры ложны в своей основе.

— А здесь? Почему здесь всё так усложнено?

Артак многозначительно посмотрел на Агафью Тихоновну, которая сидела, погруженная в размышления. Казалось, она не участвовала в нашем разговоре, казалось, она вообще не участвовала ни в чём происходящем.