Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

Ривэн так внимательно изучал все эти подробности, чтобы хоть как-то отвлечься от слабости в коленях и противно ноющего живота. Несколько встретившихся альсунгцев казались ему войском, готовым к бою.

Не так уж много времени потребовалось, чтобы подружиться с Уддином и втереться к нему в доверие. Простодушный, как все альсунгцы, он к тому же был расположен к Дорелии и смотрел на всё однозначно и ясно, глазами большого (на взгляд Ривэна — очень большого) ребёнка. Не сторонник излишней жестокости, Уддин всё-таки искренне готов был убивать и умереть за Ледяной Чертог и свою Великую Двуру, Белую Госпожу. Он боготворил Хелт и, когда Ривэн отважился высказать свою просьбу, сначала посмотрел на него как на безумца.

— Нет, — отрезал он таким тоном, что Ривэна пробрала оторопь. — Это невозможно.

— Всего на несколько минут, — Ривэн тогда, помнится, даже руки сложил в умоляющем жесте. — Я всего лишь хочу взглянуть на её величество, поклониться ей и предложить мой товар.

— Твои меха? — Уддин поморщился. — Видел я эти кошачьи шкуры. Королева — дочь Севера, она и в руки не возьмёт такую дрянь.

— Но это мечта всей моей жизни! Представляешь, я вернусь в Дьерн, — (Ривэн решил не распространяться о том, что жил в столице), — и всем там расскажу, что видел эту великую женщину! Откуда тебе знать — вдруг она будет благосклонна и примет мои дары?…

— Нет, — твёрдо повторил Уддин. — У неё нет времени на такую ерунду. Она принимает только послов, важнейших горожан и ти'аргских двуров… Я хотел сказать, лордов. Ну, ещё глав гильдий иногда. Ей не до простых торговцев, — и, подумав, добавил: — А я к тому же головой отвечаю за её безопасность.

— Но, Уддин, ты посмотри на меня. Ты ведь меня знаешь… Ну какая угроза её величеству может быть от такого, как я?…

— Это ужасная дерзость, Ривэн, — Уддин тяжко вздохнул. — Ты просто не понимаешь, о чём просишь, ты же южанин…

После нескольких дней обработки и дозированного давления на мозги (а Ривэн знал в этом толк) Уддин согласился на компромисс. Компромисс Ривэн изобрёл сам, и на деле он был куда смелее, чем короткая аудиенция на глазах у всех. Но наивному Уддину это казалось более приемлемым — ещё бы, мальчишка даже не увидит Двуру, а значит, беспокоиться не о чем…

— Вот здесь, — сказал Уддин — почему-то шёпотом, — когда они подошли к скромной деревянной двери с позолоченной ручкой. Дверь находилась в отдельном маленьком коридорчике, довольно далеко от лестницы и высоко над всеми служебными помещениями. Намётанным глазом Ривэн сразу оценил это.

— А почему нет охраны? — так же шёпотом спросил он, всем своим видом изображая восхищение, пока Уддин открывал. — И вообще, почему так тихо?

— Сегодня же мой караул у её покоев, — в который раз вздохнув, Уддин толкнул тяжёлую дверь. — Она занята и не вернётся сюда до вечера. Все с ней, на совете… Ох, не нравится мне всё-таки…

Он говорил что-то ещё, озабоченно почёсывая светло-русую бороду, но Ривэн юркнул внутрь и уже не слушал. Подумать только — личные покои королевы Хелт, завоевательницы Ти'арга…

Но почти сразу его кольнуло разочарование: здесь не было совершенно ничего, говорящего о привычках и вкусах владелицы. Ривэн помнил комнаты королевы Элинор и придворных леди — те, где ему доводилось бывать: куча памятных безделушек, стены и пол в любимых тонах, какие-нибудь засушенные цветы, брошенный веер, накинутое на ширму смятое платье… И, разумеется, запах духов — у каждой своих. Даже покои леди Синны, которые Ривэн видел бегло и только раз — после её побега — могли рассказать о ней лучше любого биографа. Хотя бы стопка книг о путешествиях и маленькая лира, на которой явно тайком учились играть…

Здесь же — чисто и пусто, будто в дорогой гостинице. Тёмное покрывало и никаких перин на кровати — аскетичное, почти солдатское ложе. Ни одна ти'аргская или, тем более, дорелийская леди не легла бы на такое. Давно не топленный камин, деревянный кувшин для умывания. Письменного стола нет — только ножницы и разноцветные клубки шерсти, разложенные на низкой скамеечке; Ривэн сначала принялся искать взглядом ткацкий станок или спицы, но потом сообразил, что альсунгцы пишут узелками. Даже шкафа нет — один расписной сундук, неожиданно маленький. И, собственно, всё — ни книг, ни картин, ни украшений, ни статуэток богов… Овальное зеркало на стене, а под ним — полочка, на которой нет ничего, кроме костяного гребня, куска хвойного мыла и…

Ривэн медленно сглотнул ставшую горькой слюну. Она.