Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

Во многом это был, конечно, не Энтор, но в чём-то и местечко получше. Например, в смысле порта, толп торговцев и моряков из разных стран — и их товара, от которого город буквально распирало изнутри. Как только королева Хелт открыла гавань, они хлынули сюда снова. Ривэн не вдавался в подробности, но, судя по слухам, большинство торговых договоров она возобновила — в том числе с Минши, хоть его власти и вели переговоры с Дорелией. Ну и правильно — какое дело до политики и сменившихся на шпилях знамён людям, которые делают деньги.

Ривэн с жадностью слушал разноязыкую речь, не в первый раз жалея о своём невежестве, бесшумно скользил по улицам — раздражающе прямым — и смотрел, как Хаэдран зализывает раны. Альсунгцы и нанятые ими горожане вместе отстраивали стену и повреждённые здания. Многие закрывшиеся лавочки распахнулись снова, причём их владельцам даже возместили часть убытков — небывалая милость для северян. Храмы, городской суд, лечебницы, школа для бедноты — все шестерёнки городского механизма завертелись опять, словно ничего и не произошло; разве что население поредело… О сложившемся положении не говорили вообще, будто стесняясь. Может, только дома и шёпотом, за закрытыми дверями.

Сначала Ривэна это даже удивляло: как же нужно было запугать этих людей, чтобы среди них не отыскалось ни одного недовольного в открытую?… Наверное, с Энтором бы такая штука не прошла даром…

Но воспоминания об Энторе Ривэн в себе тщательно душил. Как и о Заэру. Особенно о Заэру. Включая чьи-то там рыжие волосы и вкрадчивый смех, похожий на свежий ветерок в духоту…

В бездну.

На оставшиеся деньги лорда Дагала Ривэн снял комнатку в гостинице — довольно дорогой, недалеко от центральной площади — и стал примериваться, целыми днями слоняясь в порту. Вскоре он завёл дружбу чуть ли не со всеми дорелийскими торговцами, оказавшимися в Хаэдране. А заодно — с парочкой хмурых миншийских купцов и щуплым студентом ти'аргской Академии, которому тётушка из Меертона так и не выслала денег на обратную дорогу. Всех этих людей объединяло главное — они говорили по-дорелийски.

Ривэн, улыбаясь до боли в скулах, расспрашивал их, хвалил то товар, то плащ или новые сапоги, показывал интересные места города. Травил, конечно, байки о знаменитом морском чудовище королевы Хелт, которого на самом деле в глаза не видел. Здесь это, кажется, стало уже особым способом заработка… Студенту Ривэн ещё и платил за выпивку в тавернах, и делал скорбное лицо, когда он сетовал на погром в местной библиотеке, учинённый альсунгцами. Всё это, в сущности, было нетрудно.

Конечно, он приворовывал — просто не мог себе в этом отказать, да уже и не хотел. В этом не было пока острой необходимости, но в Хаэдране Ривэн чувствовал себя, как голодный, дорвавшийся до пира. К тому же он не откопал никаких сведений об организованной гильдии воров вроде энторской — а значит, был совершенно свободен в действиях. Скорее всего, местные воры сбежали отсюда ещё до штурма, ощутив запах жареного. Они всегда поступают так.

Мы, с нажимом поправлял себя Ривэн. Мы всегда поступаем так.

Однако главное, что он делал, — ждал. Никогда не подводившее лисье чутьё подсказывало Ривэну, что все эти возможности добраться до вожделенной диадемы, которая даже сниться ему начала, — далеко не всё. И он был прав.

Главное из новых знакомств состоялось совершенно случайно. Ривэн потягивал эль в общем зале своей гостиницы после «трудового» дня, когда туда ввалился отряд альсунгцев — по их меркам, даже не пьяных, а лишь слегка навеселе. Хозяин, протиравший стаканы за стойкой, ощутимо напрягся, но они только мирно поскидывали оружие на скамью у входа и расселись за самым большим столом, требуя еды и выпивки. Болтали на своём жутком языке, часто смеялись, а когда появилась дочка хозяина — симпатичная девчонка, у которой Ривэн успел урвать пару поцелуев, — даже не проявили никакого интереса.

— Что это с ними? — шепнул Ривэн хозяину, кивая на верзил, спокойно уплетающих щуку и морковный пирог. Хозяин пожал плечами, и его толстые красные щёки дрогнули от ухмылки; с Ривэном они общались на какой-то несуразной смеси дорелийского и ти'аргского — второго Ривэн кусками нахватался за время странствий.

— Говорят, у них сегодня какой-то свой праздник… В честь бога зимы, что ли. Все какие-то подозрительно тихие.

И правда: Ривэн вспомнил, что днём видел альсунгцев прямо на улицах с бутылками медовухи и сушёными фруктами — всем, что они обычно демонстративно презирали, считая лакомствами южан. Южанами для них были, похоже, все южнее Северного моря, и это слово служило почти ругательством. Чуть позже альсунгцы в зале даже затянули, обнявшись, какую-то унылую песню — и, покачиваясь, дёргали друг друга за косы. Косы у них носили все воины, так что это тоже, видимо, носило какой-то ритуальный смысл.