Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Так не выглядят люди, которых устраивает собственная жизнь.

— Почему Вы молчите? У меня мало времени, — до женственности тонкие брови Линтьеля недоверчиво приподнялись. Шляпа заметил, что в потайном кармане куртки он носит кинжал. — Мы знакомы?…

— Мельком, — сказал трактирщик. — Когда-то, года два назад, Вы останавливались в моей гостинице…

— В гостинице? — Линтьель сел и нахмурился. — Извините, не помню. Я часто…

— Если не ошибаюсь, Вы тогда путешествовали по поручению лорда Дагала аи Заэру из Дорелии, — с самым наивным видом продолжил Шляпа. Ответа не последовало, но правая рука Линтьеля как бы невзначай сместилась поближе к зеркалу Отражений на поясе. — Конечно, Вы меня не помните. Это было так давно.

— Возможно, — обронил Линтьель. — Так что Вам угодно?

— У меня для Вас новости с родины, господин советник по вопросам магии, — Шляпа старательно, с издевательским почтением выговорил название новой должности. — Из Кезорре.

— Каким образом? — кезоррианец сохранял спокойствие, поразительное для человека. Шляпа попытался мысленно нащупать сознание Линтьеля, но натолкнулся только на глухую стену. На мгновение ему даже захотелось проверить, держится ли морок на облике — или маг уже успел оценить его острые уши?… — В Кезорре сейчас внутренние беспорядки и столкновения с Шайальдэ. Границы закрыты для въезда.

— О, сам я там не был. У меня там есть друзья… — небрежным жестом Шляпа достал свёрнутое вчетверо письмо и расправил его. На сорванном сургуче стояла печать Вианты, а чуть ниже — крошечная фигурка совы. — Маги из тех Высоких Домов, которые не участвовали в создании… того, что Вы так осторожно назвали внутренними беспорядками.

— Серая сова… — пробормотал Линтьель, с хищным прищуром приподнимаясь в кресле. — Знак Дома Ринтарре.

— Дома магов-целителей, верно. До меня доходили слухи, что Дом Ринтарре много лет противостоит убийцам Дома Агерлан… Старые счёты, господин советник?…

— Что в письме? — прервал Линтьель. Кончик его точёного носа побелел — весьма необычный способ проявлять волнение… Шляпа кашлянул в кулак.

— Лаура Алья, художница и супруга виантского сановника — Ваша сестра-близнец, ведь так?

Наступила тишина. Стало слышно, как по коридору шаркают сапоги стражника, а в оконное стекло бьётся жирная весенняя муха.

— Так. Если речь о вдовстве Лауры, Ваши новости опоздали. Я давно знаю, что эр Алья убит во время столичного переворота.

Шляпа мило улыбнулся, до ушей растянув веснушчатые щёки.

— Честнее было бы определить это как столичную резню, организованную заговорщиками… Хотя в целом Вы правы. Нет, я приехал сообщить не о нём, а именно о Вашей сестрице.

— Лаура в безопасности, — сказал Линтьель, всё больше бледнея: серость расползалась по смуглой коже, как лужа разлитого молока. — Из своих… источников я узнал, что она не выезжала из Ариссимы, поместья своего мужа. И что она по-прежнему там.

— Ваши источники солгали, — тихо ответил Шляпа. — Эра Алья мертва.

Линтьель резко встал, едва не опрокинув кресло. Выдержка впервые изменила ему.

— Что Вы несёте?! — зашипел он, сбрасывая своё холодное изящество. — Они обещали мне… Зачинщики переворота — Дом Агерлан, жрецы Прародителя и их союзники… Обещали, что Лауру не тронут! Мне давали магическую клятву, которую не так просто нарушить…

— И они её не нарушили, потому что Вашу сестру никто не убивал. Эра Алья покончила с собой — а перед этим, по-видимому, лишилась рассудка… — Шляпа выдержал скорбную паузу, стойко снеся взгляд Линтьеля. — Мне очень жаль, господин Эсте. Правда.

— Не верю. Лаура никогда бы не…

— Ваши друзья, кезоррианские союзники королевы Хелтингры, довели её до этого. Боюсь, что вполне сознательно. Они изводили её угрозами и ложными посылами, твердили, что опасность грозит Вам… И в итоге втянули в тёмную магию. По их приказу эра Алья написала картину, правдоподобие которой позволило наложить чары и истребить Совет Правителей прямо на городском празднике. Её талант сослужил им полезную службу…

— Не верю, — с упрямством ребёнка повторил Линтьель. Шляпа положил письмо на стол перед ним, и теперь он смотрел на него брезгливо, как на ядовитую гадину или заплесневелый обед. — С какой стати я должен этому верить?

Шляпа вздохнул. Все люди такие: любят упорствовать в своих заблуждениях… Включая тех, кто строит из себя законченных циников с железным сердцем.

Болевые точки таких как раз особенно уязвимы. В отличие от боуги, они не способны воспринимать жизнь как игру — занятную, увлекательную, но лишённую серьёзного смысла… Даже волшебник по имени Альен Тоури (на редкость интересный, по мнению Шляпы, тип — пускай с характером обиженного мальчика, неуравновешенного поэта и одержимого некроманта одновременно) относился к таким, склонным к самообману и погоне за иллюзиями.