Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Мельпомена безучастно переводила взгляд с Альена на девушку (держа её на руках, он уже начинал чувствовать себя глуповато). Поэт и Сен-Ти-Йи переглянулись с загадочным удовлетворением.

— Она наша лишь в той же степени, в какой твоя, волшебник… — ответила Сен-Ти-Йи. — Конечно, её незачем оставлять здесь. В Эанвалле можно найти всё, включая удобную постель.

— Да ладно? А то я уже сомневаться начал, что вы тут спите и едите хоть иногда… разнообразия ради, — пробурчал Ривэн.

— Так что же в первую очередь предпочтёт Альен Тоури? — по-кошачьи жмуря золотые глаза, осведомился Поэт. — Подняться к разрыву в Хаос или отнести на безопасный отдых прекрасную Тааль-Шийи, вечернюю звезду Лэфлиенна?…

По самой поверхности мелодичных слов металась глумливая насмешка. Альен решил не обращать на неё внимания.

— Покажите мне, где оставить девушку, досточтимые бессмертные. И предупреждаю: если её сон продлится слишком долго или пойдёт ей во вред, я не забуду об этом просто так.

Ривэн, ощерившись, похлопал ему ещё раз. Пожалуй, даже на рыцарских турнирах, которые он в пору своего бродяжества в Энторе созерцал с какого-нибудь дерева или трухлявой скамьи для нищей публики, — даже на них он не болел за кого-нибудь с таким же азартом…

Покинув залу, они уже не встретили кентавра по имени Турий-Тунт: видимо, он внял совету-приказу Мельпомены и ушёл из подземелья, чтобы ждать снаружи. Альен по-прежнему нёс девушку. Постепенно он начинал ощущать её вес (небольшой, но вполне человеческий) и прохладу кожи, которой сменялся болезненный жар. Значит, чары святилища духов покидают Тааль; почему-то мысль об этом приносила облегчение.

Они миновали те же повороты и коридоры; сверху наконец-то пахнуло свежим воздухом. Каменная лестница, лестница из стекла и золота, лестница, усыпанная алыми, как капли крови, камнями… Ступени и проходы меж ними множились — Храм был как море, границы которого существуют, однако никогда не угадываются. Множились и залы, мимо которых они проходили. За одной из дверей мелькнули русалки в большом бассейне (лицо Ривэна вспыхнуло от усталой радости), за другой показались густые заросли, в которых распевали птицы, ещё за одной… Сен-Ти-Йи вдруг остановилась и, шепнув что-то Поэту, с жестом радушной хозяйки обернулась к Альену.

— Не хочешь полюбоваться на то, о чём наверняка говорила тебе Андаивиль, Тишайшая-в-полёте?… Это лишь одно из чудес Храма, но оно способно тебя впечатлить.

— Кладки драконьих яиц? — догадался Альен, жадно покосившись на плотно прикрытую золотую дверь. За ней было тихо. На всякий случай он крепче прижал к себе Тааль, которая дышала глубоко и ровно — именно как во сне, — но необъяснимо казалась ему всё более беззащитной. — Андаивиль сказала, что они согреваются возле Храма, а не прямо внутри…

— И внутри тоже, — неохотно пояснила Мельпомена. — Здесь, в сердце Храма, мы держим только яйца некоторых пород — Синекрылых Водяных, к примеру… Когда они достигают зрелости, то выдыхают пар, а не огонь, как другие драконы. Это очень хрупкие существа. Поэтому их зародышам нужно гораздо больше магического тепла, чтобы вырасти и вылупиться.

Смысл заботливых слов резко расходился с её ледяным и мрачным тоном — так палач мог бы рассуждать о видах пыток. Ривэн пощупал золото двери; Альен поморщился (о эти воровские привычки; спасибо, что хоть ручку на зуб не пробует…). Страх явно боролся в дорелийце с чем-то наподобие… умиления?

— Давайте зайдём, — пожал плечами Альен, пытаясь сделать голос максимально равнодушным. Бессмертным незачем знать, как его притягивает и трогает каждая мелочь в Золотом Храме.

Внутри оказалось большое, на дюжину шагов в диаметре, «гнездо» из вороха шерсти, ниток и лоскутков. Вся эта куча чужеродно темнела на золотом полу, высотой достигая колена Альена. В «гнезде», в уютном углублении по центру, покоились громадные яйца — белоснежные, с синими и фиолетовыми разводами. Стояла непроницаемая тишина. Альен, затаив дыхание, как-то забыл о тяжести своей ценной ноши; ему захотелось коснуться одного из них… Точно громадные, в локоть длиной, белые камни; но наверняка хрупкие, как морские раковины. Бадвагуру бы понравились.

На мгновение Альен закрыл глаза. Что за шутовской талант — снова и снова сознательно причинять себе бесполезную боль?… Конечно, Бадвагуру понравилось бы, но ему никогда не побывать на западном материке. Не увидеть драконов, как он мечтал.