Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Казалось, Сен-Ти-Йи ненадолго позабыла о Ривэне и даже об Альене с Тааль на руках; в чёрных глазах под пергаментно-тонкими, морщинистыми веками горели уже не гордыня и змеиная мудрость, как прежде — там был расчёт, ледяной и ничем не прикрытый.

Ривэн нахмурился недоумевающе, а потом с тоскливым видом потёр громко заурчавший живот.

— То есть, вы хотите сказать… У вас нет… одного народа или чего-то подобного? — робко уточнил он. — Вы — только по отдельности?…

Мельпомена зашлась в высоком холодном смехе. На один бредовый миг Альен испугался, что она разбудит Тааль, но потом вспомнил, что созданный чарами сон не спугнуть простым шумом.

— Вот именно, «по отдельности», смертный. В чём может заключаться смысл, если не в жизни для себя, по своим собственным законам?

Теперь Ривэн потёр уже лоб. Спорить с бессмертными он определённо не жаждал — к тому же, судя по затравленным взглядам на них, всё ещё испытывал то желание-наваждение (пасть ниц, подчиниться…), которое настигло Альена при встрече с Поэтом на берегу.

— Ну-у… — с сомнением протянул он, но тут его прервал необычный звук, раздавшийся сверху. Он не был похож на птичье пение, которое доносилось из садов на верхних ярусах Эанвалле, или на шорох загадочных механизмов в других залах. Переливчатый звон — будто разбили что-то из тонкого хрусталя или тронули струну гигантской лиры.

Сен-Ти-Йи запрокинула голову, с жадностью раздувая желтоватые ноздри. Альен тоже ощутил нечто особенное — едва уловимый сдвиг в магическом поле Храма, похожий на чьё-то пробуждение.

— Твоё тело, подруга, — тихо сказал Поэт. — Твоя бессмертная оболочка зовёт тебя. Она готова освободиться от чар.

— Вы перенесли его туда? — прошептала Сен-Ти-Йи. — Я так и думала… Чувствовала, особенно во сне, когда возвращалась.

Туда?… Поэт и Мельпомена упоминали, что разрыв «прямо над ними». Альен в памяти пробежался по их маршруту из подземелья — и понял.

— Там разрыв, не так ли?… В том же зале, где сейчас тело Сен-Ти-Йи?

Бессмертные радостно переглянулись.

— Он зовёт тебя, Альен Тоури? — вкрадчиво спросила Мельпомена. — Да, он там. Точнее, врата в Хаос здесь повсюду: они ведь на изнанке, не в нашей реальности… Но именно в том зале они ощущаются отчётливее всего.

Альен молча двинулся обратно к дверям. Тааль во сне доверчиво прижалась к его груди.

…Там, наверху, тело Сен-Ти-Йи невесомо плавало в воздухе — в золотистых, белых и синих всполохах энергии. Оно было в точности таким же непередаваемо прекрасным, как запомнил Альен по своему видению. И так же не вызывало никаких тёмных чувств — одно бескорыстное восхищение, словно перед статуей, цветущим лугом или грядой гор на закате.

Глаза бессмертной были плотно закрыты, руки сложены на животе. Она лежала навзничь, вытянувшись, и от этого казалась почти такой же беспомощно-хрупкой, как Тааль — несмотря на гигантский, в полтора человеческих, рост.

Сен-Ти-Йи-старуха, шаркая, приблизилась и, как заворожённая, протянула руку к собственному неподвижному лицу. Интересно, что она сейчас чувствует? Поэт, видимо задавшись тем же вопросом, полез за своим пером.

— Рога? — прошептал Ривэн, приподняв голову к самому уху Альена. — И третий глаз во лбу?… Знаешь, она даже в образе миншийской бабки пугает меня меньше.

Альен невольно улыбнулся. Он сосредоточенно прощупывал этот зал Даром, чтобы обнаружить разрыв. Хаос в нём оставался таким же напряжённым, чувствуя заветную прореху в ткани Обетованного; но ничего, кроме этого дразнящего напряжения, не определялось точнее. Это раздражало и в то же время приковывало Альена; в Академии так бывало с теми математическими задачками, что не сразу ему давались. Он брал их с боя, как воители берут крепости.

— Неужели не оценил?…

— Да нет, красивая, конечно, — поспешно ответил Ривэн, смешавшись под пытливым взглядом Поэта. — Просто очень уж…

— Не похожа на человека. Я понял.

Тааль вздохнула во сне, а потом медленно подняла руку и обвила шею Альена — с лаской, дозволенной лишь родственнице или возлюбленной. Пальцы у неё были такие же прохладные и слабые, как во снах.

Его, как некроманта со сложным прошлым, мерзким характером и даром Повелителя Хаоса, мало что могло смутить. Но сейчас он смутился вполне искренне.

Ещё и руку никак не убрать — разве что просить Ривэна… Смешно.

— Мы оставим её здесь, волшебник, — не оборачиваясь, проскрипела Сен-Ти-Йи. — Здесь Тааль-Шийи должна провести свой сон, возле моего тела. Потом я вернусь в него… Не спрашивай, почему: мне просто так хочется. Может, позже поймёшь.