Джеффри Карвер - Похититель детей (сборник)

— Винита! — дилижанс с грохотом подкатил к остановке. Кучер спрыгнул на землю и Абигейл услышала, как он обменивается репликами с начальником станции.

Винита. Еще одна станция с живописным названием… Абигейл снова стояла на обочине незнакомой пыльной дороги. Полдень в октябре. Высокое солнце грело так, что Абигейл развязала шаль, мечтая о том, чтобы вообще сбросить с себя кожу. Она устала, а от пыли глаза слезятся.

Свежие лошади подведены к дилижансу, их сбруя позвякивает, черные и гнедые бока поблескивают… Земля и небо раскинулись на все стороны: на запад, куда Абигейл едет, не ведая, что ее там ждет; на восток, откуда она приехала, также ничего о нем не зная… Шуршит перекати-поле… В одной из газет она читала о перекати-поле, но как-то ей и сейчас с трудом в такое верилось…

Новый кучер взобрался на высокое сиденье. Абигейл удивилась: кажется, она единственный пассажир.

— Поехали, мисс. Я должен соблюдать расписание.

Абигейл подобрала юбки, подняла ногу на ступеньку и вдруг остановилась.

— Могу я сесть рядом с кучером?

Начальник станции засмеялся. Абигейл почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, но она стояла и ждала ответа.

— Эй, Сэм, леди хочет посидеть рядом с тобой.

Кучер пожал плечами.

— Черт возьми, почему бы и нет? Мне пора отчаливать.

Он протянул руку, и начальник станции подсадил Абигейл.

Прежде, чем она успела усесться удобно, кучер взмахнул кнутом. Лошади тронули. У Абигейл перехватило дыхание, она схватилась за поручень и вся отдалась во власть пространства и времени.

Натаниэль стал приходить к ней почти каждую ночь. Абигейл старалась освобождаться ко времени его прихода, однако это не всегда было возможно; когда она была занята, Натаниэль ждал ее, вначале смущаясь, потом со все более нараставшим чувством собственника. Он сидел в обитом парчой кресле в фойе и держал на коленях шляпу. Абигейл, спускаясь по лестнице, провожала клиента; она старалась не смотреть на Натаниэля, но его профиль всегда отражался в длинном наклонном зеркале.

Однажды, поздним вечером, Абигейл вдруг сказала (ей хотелось задержать Натаниэля):

— Пойдем погуляем.

Он взглянул на нее:

— Погуляем? Это то, чему ты меня еще не научила?

Его резкость удивила Абигейл. Встав с кровати, одеваясь, она улыбнулась ему:

— Это только для привилегированных клиентов…

— У меня нет денег на прогулку, — недовольно произнес Натаниэль.

Полуодетая, она прошла через всю комнату к нему, взяла за руки.

— Оставь это, Натаниэль. Просто я хочу погулять с тобой.

Это было вовсе не все, чего ей хотелось, но она не знала, как открыть Натаниэлю всю правду.

Ночь оказалась темная. Они осторожно шли по темным тротуарам, каблуки постукивали по доскам. В столь поздний час некого было встретить, потому Абигейл не чувствовала беспокойства. Она держала Натаниэля за руку.

— Кейт не понравится, что я опять гуляю вечером, — сказала она. — Кейт говорит, что такие прогулки небезопасны.

— Я защищу тебя, — не задумываясь, ответил он, и Абигейл благодарно сжала руку Натаниэля.

— Еще Кейт говорит, что неприлично молодой женщине гулять вечером одной…

— Неприлично? — Смех Натаниэля прозвучал слишком громко. Эхо отразило и умножило его в безмолвной тишине города. Натаниэль отнял свою руку; в какой-то отчаянный момент Абигейл подумала, что он вообще собирается бросить ее беззащитную среди ночи. Но он только поправил свою шляпу, а затем сунул руки в карманы.

— Что изменится, если ты начнешь соблюдать приличия? Ты ведь только шлюха!

— Шлюха это только часть того, что я есть на самом деле, — попыталась Абигейл объяснить ему. Но ничего не получилось, Натаниэль стоял на своем:

— Шлюха и есть шлюха. Она не может быть чем-то другим.

Лунный свет лег на его лицо, делая его пустым и безразличным.

Сара Джейн Элизабет вы такие какими я вам велела быть вы такие какими вы нужны мне до тех пор пока вы мне вообще нужны Марта Абигейл.

Раз так, она оставит его. Она улетит. Она вырвет его глаза. Она съест их! Она…

Натаниэль шагнул к ней и обвил ее руками. Полная луна освещала обоих.

— Я люблю тебя, — громко произнес он, и она остановилась. В ней будто что-то перегорело.

Ее рука, порезанная острым листом юкки, прикосновения к которой она даже не почувствовала, кровоточила. Украдкой Абигейл сосала кровь, стоя под горячим солнцем прерии на обочине дороги, пока кучер нетерпеливо окликал ее. Потом она снова взобралась на высокое сиденье, пренебрегая протянутой на помощь рукой. Капелька ее крови осталась на листе юкки. Хотя вряд ли кто-нибудь тут мог это заметить.