Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Сиромах? – изумленно произнес он. Мальчик в сером одеянии обернулся, в глазах прочиталось изумление, смешанное с болью и затем, радостное узнавание. – Сиромах, что ты здесь делаешь?

Он бросился к наемнику, не обращая внимания на колкие камни, так и норовившие впиться в ноги. Поскользнулся и только схватившись за поддоспешник Мертвеца, остался стоять. Крепко обнял и через миг отстранился, пристально вглядываясь в лицо. И наемник сделал тоже.

К его удивлению, мальчик сильно переменился за прошедшее время. Он еще вытянулся, на ширину ладони, а то и больше, лицо посерело, под глазами пролегли тяжелые тени. Растрепанные волосы давно не стрижены, а весь вид выдает отшельничество, в котором пребывает отрок. Костистые пальцы вцепились в Мертвеца.

– Как же долго я ждал тебя, как долго. Но знал, что ты не погиб, что вернешься. Один только и знал и ждал. И ты пришел. Я молился за тебя, не знаю, кому, чему, всем подряд, я дал зарок, приходить сюда каждое утро, и вот, наконец, дождался.

– Постой, Сиромах, – не понимая, произнес Мертвец. – Сколько… много дней я тут лежал?

– Год и еще два месяца и десять дней, – наемник, не понимая, долго смотрел на мальчика. Не в силах поверить сказанному. Оглянулся, на бор, на озеро и только тогда произнес:

– Как же так… – с трудом приходя в себя. – Я же только вчера, мне казалось, сразился.

– Но я не лгу. В тот день, когда Маля меня вытащила из замка, разразилась великая буря. Все ходуном ходило, огнем полыхало, замок трещал и медленно разваливался, а с неба голоса звучали, страшные. Между братьями битва разгорелась такая, что никого не пощадила. Все войско, что бог огня собрал – все полегло, десятки тысяч человек. Три месяца, всю зиму и начало весны мы трупы собирали и хоронили. Зато господь отобрал престол у громовержца и сам на него воссел. Так гадатели сказали, да и по всему похоже оказалось. Ведь столько знаков.

– Знаков? – Мертвец вздрогнул, вспомнив, что именно они завели родителей Сиромаха в Реть и отправили под воду, а тот остался прислуживать в крепости. И медленно сказал: – Больше нет богов, мальчик мой. Братьев точно, а остальных… я не знаю, но кажется, я всех положил, – и в ответ изумленный возглас отшатнувшегося и едва не упавшего отрока, прибавил: – Да и какие они боги.

– Но как же, ведь гадатели…

– Все они когда-то были людьми, я сам не понимал, почему небеса не стронутся с мест, когда Ремета остановил меня меж мирами и вернул на грешную землю, только потом понял… – наемник постарался поподробнее рассказать мальчику все, что узнал о богах за последнее время: о них самих, об Источнике, да и о самом мече не позабыл поведать. Сиромах слушал молча, не перебивая. Он заметно ссутулился, будто тяжкий груз на хрупкие свои плечи принял. Наконец, поднял голову.

– Значит, вот оно как. А ведь столько знаков – и войско Пахолика не посмело вторгнуться к нам и знамения над разрушенной крепостью и князь Бийца…. Выходит, это… пустота? – Мертвец кивнул в ответ.

– Мы видим то, что хотим увидеть. Я сам таков – полжизни мечтал о том, что сбыться не могло, а все надеялся. Даже сейчас хочу, знаю, что снова обманусь, но… иначе не получается. Так и другие. Да разве можно взять и отбросить богов? Конечно, в них все одно будут верить, и неважно, есть они или нет. Людям всегда надо во что-то верить, во что-то более могущественное, чем они, во что-то, что поможет, сохранит, убережет, укажет верный путь, не даст сгинуть. Жить, зная, что у тебя нет могущественнейшего из защитников, полагаясь только на себя, мучительно тяжко… Я сам таков, – повторил он и замолчал на полуслове.

Молчал и Сиромах. Оба сели у затухающего костерка, наемник вытянул вперед руки, чувствуя, как начинает замерзать. Поглядел на ладони – жаль, библиотека уничтожена, приползла нежданная мысль. Он поспешил отогнать наваждение, спросил:

– Сиромах, как ты этот год прожил? Непросто, должно быть.

– Ничего, терпимо. Поначалу, да страшно было, ведь такая битва, а потом когда гадатели определили победу бога огня, я думал, все, конец. Он со мной разберется, как с остальными.

– Кто из отряда погиб? – Сиромах кивнул печально, подбрасывая немного щепок в затухающий костерок. Покопался в сумке, вытащил ломоть хлеба и полкругляша сыра, подал Мертвецу. Тот только сейчас понял, насколько голоден и вымотан. Будто битва и в самом деле закончилась вчера, а он все бесконечное время провел в безвременье. А в самом деле, кто знает, где он находился этот запамятованный год. Не может быть, чтоб просто валялся под завалами, его бы точно тогда нашли.