Михаил Коссой - Принцесса идет искать. Хроники Эвы Лины Маунтенар Декрой

Тетя встречала принцессу на крыльце жилого дома своего Белого замка. В ее глазах светилась добрая улыбка. Это был очень плохой признак! У Ее Милости герцогини был какой-то план и – порасти принцесса колючками! – целью этого плана было как-нибудь влезть в жизнь самой принцессы и что-нибудь там поменять к лучшему. Когда они с тетей поднялись в приемный зал, навстречу им с деревянного кресла поднялся молодой человек в темном расшитом камзоле поверх рубашки из выбеленной тонкой шерсти – солидно, дорого, красиво. Стало ясно – в этот раз улучшать будут личную жизнь принцессы.

– Граф-наследник Аймольд! – представила тетя свой инструмент воздействия. – Да вы же уже знакомы!

– Ваше Высочество! – юный граф старательно поклонился.

Что-то такое, глядя на светло-русого графа с тонкими чертами лица, принцесса припоминала. Кажется, он однажды приезжал со своим отцом в столицу, но тогда им было лет по десять, а в куклы граф-наследник не играл, поэтому общения не вышло. И тетя, очевидно, решила это исправить! Принцесса с трудом удержалась от того, чтобы выпрыгнуть в окно и побежать через лес с воплем: «Помогите!» Вместо этого она присела в реверансе. Тетя все делала из лучших чувств и с самыми добрыми намерениями, отвергнуть их – было все равно что наступить на хвост кошке, подошедшей потереться об ногу.

– Зачем же так строго! – засмеялась герцогиня. – Лина разрешит называть ее Линой. Правда же, дорогая?

Сказать «нет» и выглядеть жестокосердной в глазах тети и напыщенной фифой в глазах графа? Сказать «да» и дать коготку увязнуть в тетиных махинациях?

– Конечно! – улыбнулась принцесса, по возможности поджимая остальные коготки.

– Беорд, – представился графский наследник, видимо полагая, что нормальный человек может такое имечко выговорить.

– Ну вы, молодые, поворкуйте, я распоряжусь насчет ужина!

«Поворкуйте»! Как, интересно, из таких ингредиентов, как лучшие чувства и добрые намерения, тетя каждый раз исхитряется сварить отраву, от которой из ушей капает желчь, во рту заостряются клыки, а по позвоночнику вверх ползут черные побеги каннибальских инстинктов?

Принцесса представила, как Беорд возвращается домой с криком: «Папа, папа, наша наследная принцесса убила родную тетю деревянным креслом!», вычеркнула этот пункт из плана и в кресло села, чтобы придавить его к полу и избавить себя от соблазна.

Беорд держался молодцом, хотя бедняге пришлось нелегко. Он честно старался найти интересную для принцессы тему – безнадежно, как искать одуванчики зимой; сделать ей комплимент – трудно, как потушить пожар наперстком; развеселить местной шуткой – все равно, что щекотать повешенного. Однако принцесса оценила его усилия и старалась поддержать беседу – получались звуки, как будто ворковать задумал голодный сторожевой мастиф.

Весь следующий день принцесса с ужасом наблюдала, как вслед за коготками увязают ее лапки. Такими темпами ко времени отъезда от принцессы над поверхностью останутся только круги, а ни одной возможности увернуться от тетиной заботы до сих пор не представилось.

После обеда герцогиня предложила им с Беордом совершить конную прогулку. В этом был некоторый смысл: тетя не любила суеты, и Белый замок был местом уединенным, вокруг было множество чудесных мест: маленьких и больших озер, холмов и лощин, покрытых сосновым бором и ельниками. Однажды принцесса была сослана сюда на целое лето и успела побывать во многих укромных уголках. Лучше уж катание на лошадях, чем сидение в замке. Кроме того, вдруг подвернется случай утопить графа Аймольда в озере и бежать?

Были оседланы темно-гнедой для Беорда и серая лошадь для принцессы. К седлам приторочили сумки с провизией и напитками для пикника. Сопровождение в тетины планы не входило, видимо чтобы слуги не мешали ворковать. Принцесса и граф-наследник миновали небольшую деревеньку, приткнувшуюся к стенам Белого замка, и углубились в обширный и безлюдный сосновый край.

Они проехали по лесным дорожкам, побродили босиком по отмели Холодного озера, устроили шутливое сражение на сосновых жердях, два-три раза подкрепились из седельных сумок, поболтали о том о сем. Принцесса подставляла лицо легкому ветру, возлегала кошкой на гранитных валунах, взмахивала на Беорда ресницами – одним словом, красовалась, как могла. Беорд, как мог, любовался. Он был неглуп и даже остроумен, и если бы не тетя, мог бы принцессе и понравиться. Ближе к концу прогулки он, видимо, под воздействием почти неподвижного пейзажа лесного озера, впал в какое-то лирическое настроение с философским уклоном.