Рейчел Хартман - Серебряная кровь [litres]

Я подошла к Ингару и тихонько произнесла:

– Гуайонг.

Ингар пришел в себя, распахнул глаза и кивнул мне. Он помнил, что делать. Недуар на другом краю цепи кивнул в ответ.

Джаннула закрыла глаза. Мне казалось, что я почти могу разглядеть, как огонь ее сознания идет по цепи: все итьясаари по очереди ахали, и их лица растекались в экстазе – кроме Бланш, которая повизгивала от боли.

Ингар и Недуар напрягли плечи, словно готовясь к удару. Они собрали всю свою волю и были готовы дать отпор воле Джаннулы. Я сложила руки на груди и взмолилась, не обращаясь к кому-то определенному. Это должно было сработать.

Джаннула открыла один глаз и взглянула на меня – словно подмигнула в замедленном действии и в обратном порядке. Она ухмыльнулась с кошачьим коварством, отбросила голову назад и закричала. Я подумала – понадеялась, – что ее ударило отраженным огнем, но в следующее мгновение Недуар и Ингар закричали и упали на колени, корчась в агонии.

– Я тоже могу быть зеркалом, – сказала Джаннула. – А Недуар может быть моим шпионом, сам того не зная.

Недуар катался по полу, рыдая и размахивая руками. Ингар в муках сжал голову руками.

– Перестань! – закричала я. – Не наказывай их! Это была моя идея.

– Так я наказываю и тебя тоже, – произнесла она. Недуар и Ингар закричали еще громче. На мои глаза навернулись слезы. Это было невыносимо.

Джаннула стояла между Од Фредрикой и Брасидасом. Выйдя из единой линии, она соединила их руки, словно запирая за собой дверь. Я попятилась от нее, не глядя назад, а потом вспомнила, на какой высоте мы находимся, и упала на колени. Джаннула схватила меня и подняла на ноги. Весь мир покачнулся.

– Смотри! – закричала она, подтаскивая меня к низкому ограждению и указывая на темную линию, поднимавшуюся над горами, словно штормовой фронт. Я никогда не видела столько драконов одновременно. Лоялисты Комонота начали свой стратегический маневр.

– А теперь смотри сюда! – скомандовала она и повернула меня к юго-западу. Мимо наших рыцарей и их палаток, мимо баронетов с их армиями, разбившими лагерь, мимо воинов в разноцветных одеждах, прибывших на этой неделе из Ниниса, шли колонны войск в темной форме. Они тянулись до горизонта.

– Самсамийцы, – прохрипела я. – На чью сторону они станут?

Она пожала плечами:

– Кто знает?

– Конечно же, ты. Ведь это ты ими манипулируешь.

Джаннула рассмеялась:

– В этом и красота – я искренне не знаю. Возможно, Джозеф будет сидеть сложа руки и наблюдать за происходящим. Возможно, на него нападут гореддийские и нинийские рыцари, которых он силой привлек на свою сторону. Будет интересно, правда? И это ты еще не видела Старый Ард. Небо нальется огнем. – Она подняла острый подбородок, подставив лицо ветру, будто позировала для портрета. – Конечно, драконов могло бы быть и больше, но треть сил Старого Арда отправилась обратно в Кераму, чтобы перехватить Комонота.

Эта новость была для меня словно пощечиной. Я считала себя скептиком, единственным человеком, кто видит истинную сущность Джаннулы, но я поверила ей, когда она сказала, что не служит Старому Арду.

Она холодно смотрела на меня.

– Да ладно, не расстраивайся ты так. У Комонота есть шанс. Он захватил четыре лаборатории, набирая обороты и находя все новых союзников; он склонил на свою сторону окраинные поселения, к тому же каждый квиг в Танамуте отныне его друг. – Произнося слово «квиг», она сморщила нос, как будто почувствовала неприятный запах. – По крайней мере, так было, когда мы получали от него вести в последний раз. Единственное средство связи с ним, которое было у королевы, таинственным образом сломалось.

Я подозревала, что ничего таинственного в этом происшествии не было – по крайней мере для Джаннулы.

– В общем, было бы нечестно, если бы он вошел в столицу, не встретив сопротивления, – сказала она. – Тогда никто бы не умер. И мир мог бы воцариться раньше, чем я этого захочу.

– Ты подстраиваешь все обстоятельства этой войны под себя, – прохрипела я. – Ты придумала идеологию драконьей чистоты, чтобы они захотели сами себя принести в жертву.

– В ней нет ничего нового. – Ветер вздымал ее короткие каштановые волосы так, что они стояли дыбом. – Ее просто нужно было доработать, чтобы они охотно шли на гибель. В конце концов, настоящий дракон не должен заботиться о смерти. Забота – это эмоция; а эмоции – удел прогнившего человечества. Дракон, испытывающий заботу, – уже не дракон.