Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

– А нам есть что тебе предложить. Иди к нам, стань нашей правой рукой, поучи ребятушек науке воинской. В долгу не останемся. Отблагодарим по-княжески, – между тем промолвил Длинный, и все трое братьев уставились на рыцаря.

От этих слов если только тиной не повеяло. Что-то неладное было с этой пещерой. Дементия словно в болото засасывало, хотя никаких видимых проявлений волшбы он не видел. Если не обращать внимания на старые канделябры и светильники, если не смотреть в лисьи морды братьев.

– Я воин, а не вышибала, и тем более не убивец, – чуть помедлив, ответил рыцарь. – Да и чему можно научить тех, кто наслаждается кровавой потехой?

– Если ты о последних зверствах, то это не наша работа, – настаивал Тощий. – Подумай вот о чем: времена меняются. Скоро так все закрутится, что и не поймешь, кто будет воин, а кто убивец. Да и на своем веку ты наубивал больше, чем любой наш умелец.

– Не спорю, наверное, тут вы правы. Но спасибо за предложение, а к вам я не пойду.

Дементию захотелось поскорей покинуть эту пещеру. Слишком в ней влажно и липко. Но Коржи так просто от своего не отступали.

– А если мы тебе мармендук покажем? Может, онпоможет изменить твое решение, – вмешался в разговор Толстый и сделал рваное движение рукой, ото лба вниз. – Сундук-мармендук, появись из-под луг.

Тут же, откуда ни возьмись, перед Дементием выскочил окованный пузатый сундук, скрипнула тяжелая крышка, и ларь сам по себе открылся. Противиться стало невмочь. Дементий заглянул в него и увидел всю свою прожитую жизнь, ту, что не досмотрел у Пелагеи, вернее, заново почувствовал когда-либо испытанные им желания: из детства – присоединиться к вилланам в их играх у стен замка, чуть позже – овладеть родовым мечом, в отрочестве – стать прославляемым рыцарем, и еще самые разные желания. Но… все это было когда-то, ныне оно не задевало, не тревожило, в нем царила одна серая тоска. Правда, за тоской скрывалось странное: недоумение от колодца, обведенного алым пламенем, посреди унылой долины. А ведь там, в колодце, было то, о чем говорила ему ворожея, то, что он не мог вспомнить, а может, боялся…

Проморгался рыцарь, а перед ним ничего и нет. Только напротив три брата сидят и, не моргая, его разглядывают.

– И что это было, уважаемые? Причудилось что ли? – задал он им вопрос.

– Всякое бывает, – медленно проговорил Длинный, – и причудиться что-то могло. Ну, ты, наверное, иди уже. Ежели передумаешь, знаешь, где нас искать.

– Что ж, тогда я пойду. Прощайте, уважаемые.

Но сначала он был вынужден выслушать бой часов: громкий, словно трубы ангелов, раскатистый, словно эхо горных вершин. И лишь когда звук затих, Дементий покинул полутемное помещение тем же способом, как туда и попал – коридорами длинными, туннелями запутанным, через лаз звериный и избенку неказистую. Головорезы-бугаи шли за ним на почтительном расстоянии.

– Да… – протянул Толстый. – И как с таким работать? Ни бабы ему не нужны, ни деньги, ни власть, ни титулы. Для чего жить-то тогда?

– А живет ли он, братцы? – спросил больше сам себя Длинный. – Ну его, вдруг это заразно, пусть сам по себе по свету шатается, без него управимся.

***

Дементий вышел из избы и протер кулаком глаза. Белоснежный гусь испуганно загакал, широко растопырил крылья, но в последний момент передумал нападать. Мелкие пичужки стремительно слетели с рябины. Как хорошо при дневном свете! Пещера Коржей с ее мороком осталась позади. Почти ловушка, мог ведь наружу и не выбраться…

Неожиданно рыцарь понял, что ему хочется. Не служить ни Мстиславу, ни Коржам, не жить за счет вдовы! Он сам с усам, перед ним открыт целый мир. Только заработает немного грошей – и в путь. Тогда зачем откладывать? Зачем тянуть? И он решительно направился на звук рожков. Сегодня первый день ярмарки урожая, а значит, будут и потешные бои!

Торг пестрел шатрами и палатками. Градичи, селяне, весняки парочками и группами ходили вдоль рядов. Люд наслаждался возможностью всласть прицениться, поторговаться, зацепиться языком с соседом или дальним гостем. Все были одеты в самое нарядное, стараясь перещеголять друг друга. Встречались кокошники самых диковинных размеров и раскрасок, сарафаны и навершники, расшитые птицами, цветами и мозаикой, ну а про клетчатые поневы и пояса, украшенные золотой нитью, и говорить нечего. Мужики расхаживали в белых и синих рубахах с цветными вставками по рукавам. Женщины красовались монистами, собранными из жемчуга, монет, бисера и кораллов. Между любичей попадались ка шак и в чалмах и ярких одеждах, перекаты в длинных широких халатах и тюбетейках, венды и рюгены в рыжих лисьих шапках, плечистые чудины в плащах буро-зеленной окраски. То тут, то там над толпой возвышались великаны-ратоборцы.