Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

***

Петля неизбежного затянулась, и Любава дала команду возвращаться. Десять долгих дней камнеградцы приводили свой городок в порядок. Казалось, им не хватит и десяти лет. В итоге, забрав всех раненых, баб и детей, обоз тронулся. Крив с полусотней остался ждать теплых дней. Если из нижних земель не подоспеет помощь, он обещал прибыть в Кистени к посевным. Чудин Хадко пропал, говорили, во рву с восточной стороны видели большого рыжего лиса, гонялся как бешенный за невидимой мышью. С него станется.

Дочь купца гарцевала на своей белоснежной Белянке. Длиннополая накидка из черно-белого горностая спускалась почти до копыт лошади. Капор из норки прикрывал космы и шею, из-под него выглядывал край вычерненного шерстяного платья с узкой полосой серебряной манишки. К Бабаю мечи и кольчугу, они не помогли, когда требовалось, и теперь она полагалась на другое.

Девушка безостановочно проносилась от начала каравана в его конец и затем обратно. Зорко следила за всеми и каждым. Она сознательно притягивала к себе взоры. Камнеград выглядел, как гнилой зуб: террасы проломленных крыш, рытвины и провалы, съежившиеся Идолы на вершине холма. Нет, пусть лучше смотрят на нее.

Любава больше не сомневалась, что обрела нечто, отличающее ее от других, и не собиралась отказываться от дара. Без новой встречи с тем, кого как бы и не было, как-нибудь проживет. А вот без этой силы в грядущей войне не обойтись. Теперь она знала, где искать кляксы из видений – этих гостей из Захрусталья. Велемудр, сам того не подозревая, открыл ей глаза.

Купцова посланница поравнялась с санями, в которых ехали Митяй с кудесником. От нее не укрылось, как в тот же миг переменился пастух, как загорелись у него щеки, как выпрямился его стан. Такой милый! Хотя какой же он пастух! Пастухи не несут в себе жар цветка папоротника! Эта была та тайна, которую уже она поклялась сохранить. Поклялась сама себе — для него, как подобное сделал он — для нее.

— О чем вы так увлеченно спорите? – не без игривости спросила девушка, при этом на Велемудра старалась не смотреть.

– Я убеждаю сего юношу стать моим учеником, — ответил волхв. И склонил в знак уважения голову. Между ними установилось нечто вроде перемирия: он не трогал ее, она не касалась его. Пока Любаву это устраивало.

– А что юноша?

-- Проявляет редкое дуболобство; считает, что не может оставить рыцаря.

– Кого? – удивилась наездница. – Инородца? Митяй, взгляни наконец-то на меня. Не укушу. Наемник рано или поздно нас покинет. И что тогда ты будешь делать? Пойдешь следом? Но зачем тебе это? Ты нужен здесь, нужен своей родине, нужен мне. Разве тебе этого мало? Потому прошу, прислушайся к словам более мудрого мужа. Учись, учись всему и у всех, кто предлагает. Впереди война. Каждый должен быть на своем месте!

– Ты считаешь, мое место среди кудесников? – паренек посмотрел ей прямо в глаза, аж дух перехватило!

– Если это поможет разобраться с твоим даром , то иди к ним, – немного хрипло ответила она. Неужели он считывает ее мысли?! Она невольно облизнула губы. Мысли-то больно нескромные.

Кобыла занервничала, повела в сторону, Любава отвлеклась, успокаивая ее. Хороший повод прервать их немой диалог, смахивающий на дуэль!

– Ну а если не к волхвам, тогда возвращайся к своим овцам, может, это твоя судьба. – Она опустила плетку на бок Белянки. Та рванула вперед, и вскоре всадница обогнала караван. И что ее так зацепило? Девушка вздохнула полной грудью. Она знала – что.

Воспоминание о поцелуе до сих пор обжигало и губы, и душу. Это воспоминание позволило остановить белесую нимфу и сапфировых змеек. Оно же защищало сердце от стылых ветров, которые жили в ней. Безумие постоянно шептало ей в ухо. И не осиновый оберег с вечным трилистником хранил ее – талисманом служил этот поцелуй во тьме у подземного озера. Жар от него мог растопить целый айсберг, что уж тут говорить про бедное девичье сердечко. А то, что на самом деле целовала она, а вовсе не ее, из памяти стерлось и стало неважным!

С каким тщеславием красавица наблюдала, как с каждым днем нравится Митяю все больше и больше! Как он пересиливает свою робость и тянется к ней. Как в этой борьбе растет над собой.

Впрочем, тут ее размышления прервали. Навстречу из-за холмов с выпученными глазами выскочил посланный вперед дозорный.

– Там, там… – от волнения воин не мог выговорить ни слова.

К ним тотчас подскакал Семушка. Благодаря врачеванию волхва он оправился поразительно быстро и теперь неизменно находился во главе каравана с десятком своих ветеранов.