Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

— И где ты людей возьмешь? – возмутился Семушка, его кулаки разве только не пробуравили стол. – На стены ставить некого. У тебя самого опытных следопытов едва с пару дюжин наберется. Наткнемся на селикатов, все поляжем. Не так ли, Хадко?

— Селикаты, конечно, обитают северней, но чудь бодокская тоже не сахар. Мне ли не знать? Да и нет рядом никакого прохода по ту сторону, – молвил мягко чудин и подкрутил сначала правый ус, затем левый. Усы у него были замечательные: прямые, перпендикулярные бороде, далеко выступающие, от чего он смахивал на хитрого рыжего кота.

-- То-то у тебя все пальцы в перстнях, прохода он не знает, – зло заметил старшина охотников. – Поди, в них злата больше, чем все старатели Крива намывают за год.

– Я людей своих не дам, – быстро убрал под стол руки Хадко. При этих словах усы у него снова выпрямились. – Мне и так древесный уголь уже от устья Камушки тащить приходится. Не из наших же сосен его добывать, одна пыль на выходе. А перстни мне от прадеда достались. Ни при чем здесь перстни. Прошу без зубоскальства и расовой предвзятости! Мы из тех, вы из этих, но все равны!

– Четверть за весь прошлый сезон, половина – три сезона назад, а ранее доходило до двух пудов, – проговорила Любава, уставшая слушать перепалку. С момента ее приезда старшины за этим столом все рассуждали и ругались, ругались и рассуждали. Выводы же лежали на поверхности. Неприятные выводы. Интересно, знал ли об этом батюшка, когда отправлял ее в Камнеград? Неужели миссия с тухлятинкой?

– Это о чем? – не понял Семушка.

– Это о добыче золота, – проворчал старшина старателей. Он повертел в руках кувшин с медовухой, понюхал и с сожалением отставил в сторону.

– Четыре воза звериных шкур, восемь – руды, одна шкатулка полудрагоценных камушков, небольшая, – продолжила купцова поручительница, – и в два раза больше повозок муки, мной доставленных.

– Так и людей под пять сотен. Кормить же всех надо, – недоуменно пояснил воевода.

– Четыреста шестьдесят один, вместе с детьми и чудинами, плюс двести одна единица скотины, – спокойно уточнила Любава. При этом Хадко шевельнул усами, а Чеслав ухмыльнулся.

– Откуда такая точность? – непонимающе вопросил Семушка.

– Посчитала, – ответила девушка и строго обвела всех взглядом. – И люди убывают. Не знаю, что вы такого делаете, вроде бы не мор, не война, но Камнеград, простите за грубость, вы просираете. Еще немного – и мы потеряем этот торговый пост. Я наслушалась достаточно. Завтра сама отправлюсь в пещеры под Большим Камнем. Посмотрю, так ли там плохо, как меня здесь убеждают. А когда вернусь, жду от каждого предложения. Детального, с начиночкой! Как исправить ситуацию, что предпринять, что запланировать. Неужели вам не жалко трудов своих? Встряхнитесь, старшины!

Она поднялась и направилась к выходу. Хватит с нее болтовни! Пора брать все в свои руки и начинать действовать. От пещер зависело слишком много. Если они пусты, Камнеград, к сожалению, не сохранить.

– Любава, постой, – окликнул ее Семушка. – Ты спрашивала о Велемудре. Так вот, волхв возвернулся. Ты найдешь его на Капище.

Та глубоко вздохнула. И ей только сейчас об этом сообщили? Девушка заставила себя кивнуть воеводе и быстро вышла из зала. Наконец-то она сможет приступить к тому, ради чего, собственно, и приехала!

***

Словно время вернулось вспять. Она снова видела в отдалении столбы Многоликих. Опять подсматривала за пришедшим к ним. И боялась. Но Многоликие молчали. Не били молнии, не поднимался туман, небо не приобретало завораживающий голубой оттенок, и она не распалась на тысячи фрагментов, не разлетелась мириадами брызг во вневременной круговерти. Все осталось на своих местах. Просто застыл старик среди Идолов на Капище, стоял и о чем-то им шептал, иногда поднимая раскрытую ладонь на уровень лица. В наброшенных шкурах мехом наружу, с бусами из деревянных фигурок и звериных клыков, с потемневшим посохом и непокрытой головой, полной седых редких влас, он не производил впечатления самого грозного волхва Прираречья.

Велемудр развернулся и встретился взглядом с Любавой. И та поняла, что поспешила с выводами: в его глазах плескалось море зеленого огня, в котором она была лишь утлой лодочкой. Впрочем, наваждение быстро пропало, глаза волхва вернули серый цвет с желтым ободком вокруг зрачков.

– Здравствуй, девица. А ты выросла, – молвил старик. Его лицо избороздили глубокие морщины, руки покрывали коричневые пятна, седая борода – неровна и жидка. Но голос… Голос мог принадлежать только уверенному и сильному человеку, могущему повелевать скрытым!