Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

Потапыч накрыл ладонями ее руку в перчатке, поймал ее взгляд и произнес:

– Я готов успокоить тебя в своих объятиях.

Длинные ресницы Морены поднялись вверх, усилился исходивший от нее холод, озерцо с водой покрылось тонкой корочкой льда.

– Шутишь? Ты же себе все отморозишь, опять годы отрастать будет.

– Госпожа, иди же в мои теплые объятия, в них разрешатся все твои проблемы и забудутся все твои печали. Поверь, я провел работу над прежними ошибками и уже не тот юнец, коим был раньше.

После этих слов показалось, что тепло и холод встретились в одной точке. Над головами мужчины и женщины образовалась маленькая туча, в которой перекатывались молнии.

Однако Морена отошла в сторону и нервно произнесла:

– Не место и не время, мазохист. Найди способ согнать Пса с Калинова моста, но не рискуй понапрасну. Я же попробую выследить этого хмыря, а то может прийти время, и некому будет пересекать реку Смородину.

Дрогнул воздух в пещере, рядом с ними над полом закрутилась воронка. Открылся проем в пространстве, куда тут же направилась седовласая женщина. Перед тем как окончательно скрыться в портале, она обернулась и сказала:

– Заморозить твое жаркое сердце я еще успею. Прошу тебя, отнесись серьезно к услышанному, разреши проблему. И… тела наших засланцев брось поближе к людям, авось и подберет их кто, все же мы им это обещали.

Белая женщина ушла. Портал схлопнулся. В пещере хлынул дождь.

Любава сидела за круглым столом и наблюдала.

Дом воеводы был основателен, впрочем, как и большинство домов в Камнеграде. Здесь любили большой камень. Со стен зала, в котором нынче заседали местные главы, смотрели морды крупных животных: медведя, оленя и тура. Потолок поддерживали потемневшие широкие сосновые балки с сетью глубоких трещин. Два окна сквозь слюду давали достаточно света. От печи тянуло приятным теплом. Стол пустовал, если не считать пары кувшинов легкой медовухи, тарелки с горой кедровых орешек и остатка вкусно пахнущего каравая.

Напротив Любавы расположился старшина охотников, высокий, белокурый, моложавый Чеслав. Он был заносчив и самоуверен, меньше всех с ней считался и ратовал за рисковые экспедиции. Ему бы не работать, а искать падающие звезды!

По правую руку старшина старателей, угловатый крепыш Крив, старался не высказывать своего отношения. Осторожный и недоверчивый к новому, он исподлобья кидал взгляды то на одного, то на другого. Она уже знала о его проблемах с малахитом и самородной медью. Все обстояло плохо, очень плохо. Будто горы на людей обиделись и теперь мстили, как потерявшие кров селяне надменному осьменику.

По левую руку старшина рудокопов, умудренный годами, широкоплечий чудин Хадко, с виду излучал радушие. Этот, в отличие от Крива, все нормы по добыче выполнил. За что за что, а за руду беспокоиться не стоило. Да ведь не окупит руда всех затрат, ее и в других местах хватало.

Между Хадко и Чеславом хмурил густые брови хозяин дома — воевода Семушка, опытный воин, поставленный надзирать за крепостной стеной и порядком. Вот кто не подведет и во всем поддержит, как и его ветераны, чьи дети и внуки остались в Кистенях. Только к чему гарнизон среди мертворождающих скал? Сухую титьку какой теленок распробует?

Надо понимать, что Камнеград, по сути, был дальним выселком купеческих семей нижнего Прираречья. Вся земля вокруг и все добытое на ней принадлежало им, а представляла купцов она — Любава. Не все с этим были согласны, но не всех об этом и спрашивали.

Осознание того, кто ты и для чего предназначен, у иного занимает годы, если не всю жизнь. Девушке понадобилась пара седмиц: пока собирали обоз, пока нарезали по рекам лед. И теперь она нисколечко не сомневалась, что роль ей отведена самая что ни есть выдающаяся, историю творящая. Однако, к ее неудовольствию, события замедлились, грозя окончательно поглотить своей рутиной.

– Да пусты они, уже все штольни перепроверили, — брюзжал Крив. – Нет здесь больше ни малахита, ни меди. Только зазря долбим камень, людей мучаем и сами мучаемся!

– Вот и я говорю, – улыбнулся Чеслав, пристально глядя дочке купца в глаза, – нужна экспедиция вглубь гор. Найдем новые жилы — все образуется. А еще лучше — проход за горы. Тогда сами купцами заделаемся, спину гнуть перестанем. Всем известно, Зачарованный лес от богатств ломится!

Охотник нагло подмигнул Любаве, а потом откинулся на спинку стула. Та как можно спокойней вынесла его взгляд, намотала на пальчик выпавший локон и пообещала себе при случае припомнить ему эту выходку. Этот тип раздражал не столько даже своим неуважением, сколько тем, что напоминал Петро, расставание с которым далось болезненней, чем она ожидала. Когда милый друг пришел ее проводить, она не услышала от него ни слова! Лишь легкий кивок на прощание! Про Зачарованный же лес она могла бы много чего поведать. Забывают, ой, забывают, что прозван он также Лихолесьем. Ага, богатств он полон. Батюшка еле живым из него вырвался, кроме матушки ничего прихватить не сумел. И это с его-то пронырливостью!