Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

Давер в ответ виновато пожал плечами.

И они двинулись к порту.

Вдвоём. Как и всегда. Похоже, их удачи всегда хватает только на двоих.

Тавер оглянулся. И вздохнул.

«Прости, Брина. Прости и прощай».

Все рухнуло ещё раньше.

Не сейчас, когда Баэльт переступил порог лавки. Разграбленной, разбитой, чёрной от копоти.

Всё рухнуло тогда, когда он оставил Каэрту в городе. Когда не выслал её. Когда не отправил за ней сразу. Когда думал о том, как плохо ему, а не как он ей нужен.

Проклятье, о чём он думал?..

Наверное, всё рухнуло ещё тогда, когда она прошептала «люблю» в первый раз.

Битое стекло скрипело под его испуганными шагами.

Стеллажи перевёрнуты. Стойка изрублена. Флаконы и бутыли разбиты.

Проклятье, пожалуйста, пусть тебя тут не окажется…

Он шел тихо, медленно, не желая торопить то, что должно произойти или уже произошло. Каждый его шаг нарушал мёртвую тишину. Осколки склянок скрипели под ногами. А в сердце — бешеным стуком.

Он заберет Каэрту. Они возьмут Эвета и уедут. Все будет хорошо. Так и будет. Так и должно быть после всего этого, всей этой бессмыслицы. Как он хотел.

С улицы раздавались какие- то крики. Но ему было всё равно.

Не как всегда, когда ему было всё равно просто так.

Сейчас у него было дело всей его жизни.

От одного её вида зависело всё.

Всё.

Ком встал в горле, когда он поднимался по скрипучей лестнице. Демоны… Так и не починил толком…

Он утёр перчаткой пот со лба. Разве тут жарко?

Нет. Ему просто страшно.

Во рту пересохло, а сердце с каждым шагом колотилось всё сильнее.

Мрачноглазу действительно было страшно. Страшно, как никогда ранее. Когда его избивали, когда его допрашивали, когда ему угрожали — он не боялся так, как сейчас.

Каждый его шаг сюда отдавал страхом. Когда он выхромал из Торговых Палат, поскальзываясь в крови. Когда он кубарем скатился с холма Торговых Палат, отбив себе все бока. Когда он ковылял по улицам под дождём.

Когда он стоял перед входом в лавку, не реагируя на крики погорельцев- соседей. Когда смотрел на дом, обдуваемый ветром.

Когда почувствовал тянущиеся из дверного проёма страх, огонь и смерть.

А теперь трясётся тут, поднимаясь на второй этаж… Почему туда?.. Ведь логичнее поискать её в подвале, она бы там спряталась.

Его будто бы ударили под дых.

Капли крови на полу. И запах.

Железо, кожа и пот. Запахи, которых здесь никогда не было и быть не должно было.

— Каэрта…

Но отозвалось одно лишь эхо.

Он протискивался по узкому коридору к её комнате. С каждым шагом ему хотелось развернуться, уйти отсюда, убежать, сесть на первый корабль и уехать.

Он не хотел знать, что там, наверху.

Но он должен.

Глубоко вздохнув и прикрыв в колющем изнутри ужасе- предвкушении, он заглянул в комнату.

А затем ошарашенно замер, уставившись на кровать.

Перед глазами пролетели воспоминания. О том, как много раз он приходил и падал на эту самую кровать пьяным. Воспоминания о том, сколько швов ему наложила Каэрта, сидя на этой кровати.

Сколько ночей они провели в этой кровати.

Все эти воспоминания вспыхнули.

И обожгли.

Потому что этого больше не будет.

Мрачноглаз смотрел уже не кровать.

Его взгляд был прикован к ней.

— Каэрта… — прошептал он, чувствуя, как глаз начинает подёргиваться. — Я пришёл…

Она не отвечала.

Такая красивая. Такая бледная и холодная.

Такая мертвая.

— Нет, нет, ну что ты, нет… — он сделал неловкий шаг вперёд. Всё расплывалось из- за слёз. — Нет, ну зачем… Не сейчас… Поднимайся…

Вместо этого он сам упал на колени рядом с ней.

Это не она умерла. Он умер. Вместо неё.

А он не хотел умирать.

Пальцы пробежали по её щеке. Кожа содрана. Разумеется, били.

На спине лишь одна рана. Маленькая, небольшая — от кинжала. Прямо в сердце, одним ударом. Милосердно.

На плечах отпечатки рук. Кожа тоже содрана — перчатки с металлическими вставками. Солдаты. Или головорезы.

Верёвка врезалась в идеально белую кожу рук. Распутывая грубый узел, Баэльт всхлипывал. А ниже…

Мрачноглаз прикрыл глаз, тихо содрогаясь.

Разумеется. Что он говорил? Не позволит ей стать второй Тишаей? Не допустит такого, что было с Тишаей?

Изнасилована. Убита. У себя дома.

У него дома.

Он встал и одним движением сбросил с себя плащ. Зачем он ему? Он больше не нужен ему. Он больше не юстициар. Никто.

А вот ей этот плащ был к лицу. Она однажды смеху ради напялила его. Она, бледная и миниатюрная, смотрелась в нём демонски смешно.