АlshBetta - «Казыклы» значит Колосажатель [СИ]

Торжественно воздетый на кол турок дергается, проталкивая острие все глубже, но оно обходит все жизненно важные органы стороной. Кровь хлещет рекой, а он еще дышит. С этого, наверное, будет кувшина три…

— Господарь, — Димитрий протягивает вампиру первый сосуд, очень быстро ставший полным. Кровь яркая, живая — под стать тому, как содрогается в агонии янычар. Этот старше мальчишки, которого Влад тогда пощадил. Этот больше похож на черкеса, жестко имевшего всех мальчиков из своего окружения, в число которых в свое время попал и сам Дракула. А значит, пощады ему не будет.

— За твою преданность и покорность, Димитрий, тебя ожидает награда, — серьезным и многообещающим голосом обещает Влад, — ты доказал, что ты истинный валах.

Польщенный мужчина кланяется господину. Возвращается за вторым кувшином.

Испытывающий странное облегчение от того, что скоро все это кончится, Господарь поворачивается к каменной ограде. Его глаза без труда находят маленькое окошко в башне, и он может представить, как совсем скоро Илона не будет встречать мужа в столь удручающем состоянии. Она будет улыбаться, смеяться, танцевать… она наденет свои лучшие платья, она снова будет ужинать с ним, спать в его постели, целовать его… она к нему вернется. С Монстром или без, плевать. Ему нужна лишь эта женщина.

Засмотревшись на башню, мужчина на долю секунды ослабляет внимание и, желая расслабиться, прикрывает глаза. И именно в этот момент, ни мгновением раньше, ни мгновением позже, мальчик-паж врезается в него. В попытке устоять на ногах, хватается за первое, что видит — подаренную Илоной цепь. И, зажав цепочку своими пальцами, срывает ее с обшитого мехом черного господского кафтана.

Благодаря своей реакции, подаренной вампирской сущностью, Дракула удерживает бесценный кувшин в руках. Но в ту минуту, когда мальчик поднимает голову, в мгновенно почерневших глазах князя он видит свою судьбу.

— Господарь… Господарь… — запинается, глотая слова и чудом сдерживая слезы, — простите, помилуйте меня!..

Его узкие плечи дрожат, сползшая рубаха волочится по траве, штаны в заплатах, а вытянувшееся в мольбе лицо — в корке из засохшей грязи. Он беззащитен и до смерти напуган. И только это удерживает Влада от сиюминутной расправы над нарушителем.

— Ты принес весть? — крепко держа кувшин за ручку и превратив взгляд в испепеляющий, а тон в грубый, рявкает он.

— Да, мой господин, весть!

— Может, она спасет твою жизнь? Я слушаю.

— Княгиня… княгиня, мой господин… ребенок…

Дальнейших объяснений Владу не требуется. Мальчишка уже сказал все, что он должен был услышать.

Не уделяя достаточно времени оглашению приговора на его счет, не задерживаясь, чтобы поблагодарить, князь опрометью кидается к воротам, а затем к винтовой лестнице. Кувшин с кровью прижимает к себе, как последнее, что осталось. Возможно, он сможет помочь.

… Вспотевшая, молочно-белая, с густой сеткой голубых вен под тоненькой кожей Илона кричит. Запрокинув голову, запутав свою косу в резной спинке постели, выгибается от боли, не в силах ее стерпеть. По белым простыням с ужасающей скоростью расползается багровое пятно, а камиза превращается в простую окровавленную тряпку.

Возле княгини — повитуха. С самым серьезным видом она, не обращая внимания на крики, перемешивает в тазу воду с какими-то травами. Читает молитву. Крестится, а потом крестит извивающуюся девушку. По лицу старухи ясно — знает, что делает. Приняла уже не одного ребенка.

Когда Влад оказывается в спальне, женщина поспешно велит ему уйти. Размахивает руками, говорит, что мужской дух возле роженицы осквернит младенца, рассказывает, что травы действуют только в женском окружении. Мужчина здесь лишний.

Однако вампир, полностью игнорируя слова повитухи, уверенно проходит в комнату, прямо к постели.

Завидевшая мужа Илона слабо, но облегченно улыбается, прекратив кричать.

— Ты пришел… — шепчет, тонкими пальцами сжимая и разжимая простыни.

— Я пришел, — эхом отзывается князь, садясь возле изголовья, подальше от негодующей старой женщины, — и я никуда не уйду, — эта фраза обращена уже к ней.

Прерывисто выдохнувшая от испытываемой признательности княгиня хватается пальцами за руку мужчины. Ни холод его кожи, ни то, что на ней капли крови из расплескавшего свое содержимое кувшина, который теперь возле постели, не удивляют Илону. Она не обращает никакого внимания на окружающее. Боль слишком сильна.