АlshBetta - «Казыклы» значит Колосажатель [СИ]

Запрокидывает голову, едва опускается в кровь по грудь.

Стискивает, сжимает зубы в момент прикосновения багровой жидкости к венкам на шее.

— В-влад!.. — испуганно зовет, пытаясь ухватиться за что-то, что даст возможность не утонуть. Ищет стенки, но не находит — слишком широкие.

Сейчас, когда она не видит, лицо мужчины все же искажается гримасой боли. От ее вздохов, от ее тихих стонов, от дрожи и судороги пальцев, а особенно от этого выкрика. От ее страха.

— Я здесь, — утешает вампир, нежным движением пробираясь ладонями жене под голову и удерживая над кровью, — потерпи.

Они оба знают время, сколько нужно подождать — десять минут. Как только образуется первый плотный сгусток, процедура окончена, кровь далее бесполезна. Именно поэтому все содержимое кувшинов необходимо постоянно перемешивать. Испорченный сосуд порой стоит кому-то из прислуги жизни, если учесть, с каким трудом Дракула добывает эту кровь.

— Это олени? — плохо слушающимися губами, вытянув шею, зовет Илона. Отвлекает себя как может. До сих пор в ужасе от происходящего.

— Рыси, — незамедлительно дает ответ князь, легонько поцеловав лоб девушки.

— Рыси водятся на том берегу Дуная… возле турков.

— Зато они достаточно большие, — пожимает плечами Влад, насторожившись. В голосе княгини, силящейся держать глаза закрытыми, проскальзывают непозволительные нотки ужаса.

Только бы не догадалась… не сможет догадаться, нет. Откуда ей знать про то, кто сажает янычар на колы? И зачем сажает… ради чего. Она о другом. Она совершенно о другом.

— Влад… — девушка поджимает губы, сморгнув пару слезинок, вырвавшихся из плена темных ресниц, — не ходи туда…

— Куда не ходить?

— К их крепостям. Пожалуйста. Я не переживу, если с тобой что-то случится.

Мужчина тихонько, ласково усмехается.

— Илона, для меня они безвредны. Ты же знаешь это.

— Димитрий говорит, — не соглашается она, задрожав сильнее, — что они дьяволы! И даже тебя они могут уничтожить…

— Димитрий меня недооценивает, — заверяет жену Дракула, коснувшись губами ее виска и прислушиваясь к неровному биению сердца, — все будет хорошо. Я к тебе всегда возвращаюсь, помнишь?

Она сглатывает. Кусает губы и, почувствовав солоноватый привкус крови, морщится, хныкнув. Но все же не дает себе промолчать.

— Я тебя люблю…

Господарь улыбается. И горько, и нежно, и с болью, и с невероятным счастьем. Вымещает все эти чувства в своем ответе, когда признается в том же.

— Я тебя больше, моя княгиня.

А потом, чуть нагнувшись, прикасается к холодным кровавым губам своими. Невесомо.

Темная и влажная земля. Чернолесья гул, притихнувшего сзади. Лучи солнца, катящиеся вниз. И укрывший всю опушку дым тумана.

— За Аллаха!

И бегут. Все бегут, ни сил, ни жизни не жалея. Падают от ветра, устают, но достичь желают своей цели. Накануне шах-Мехмед, своей правой царской рукой, завещал валахов покорить. Господарь казнен жестоко должен быть и в меду к нему доставлен [4] Испокон веков головы своих врагов турки доставляли султану в медовых кувшинах — так плоть дольше не разлагалась. Позже эту традицию переняли и некоторые европейские короли, как правило, прежде находившиеся под властью Османской империи. , остальных же вздернуть на штыки. Колья можно и поуже, поострее.

Ураган сбивает на ходу. Облекая силу в совершенство, Влад наносит поражение врагу. Еще двадцать тысяч человек ложатся, покрывая багрянцем примятую траву.

— Иблис в нем! Он — Черт!

Бравые воины паникуют. Гул затихает, удары смолкают. В мрачном молчаньи их страхи лишь силу набирают.

Одно дело сражаться за Аллаха с неверным, другое — с Иблисом неимоверным. Их все пугает — соболиный ворот, перья на уборе князя, цепь с серебром и отсутствие лат под седлом у коня.

Выведшие тридцать сотен против двухсот пятидесяти имеют козыри в рукаве. Иначе не хранили бы такое молчание и уверенность в рассветной синеве.

— Конец валахскому господству турков! — победно объявляет князь.

И конница, и лучники, пехота, весь народ, поднявшись на борьбу, идет вперед. Ножей и шпаг здесь не боятся, кинжалы, ятаганы оставляют на земле. Великое земное царство, воссозданное Дракулой, сотрет завоевателей во мгле.

Владлен — вот имя божества. Правителю не жаль сложить все головы на свете для него. И сердце в сотый раз проткнуть колом — до боли острым и до жути тонким. До черной-черной крови по стволу…

Это случается шестнадцатого июня. В темноте грядущего рассвета возле самой высокой сосны, вокруг которой традиционно выстраиваются колы, Влад ждет своего первого кувшина. Димитрий, жестоко нагибая одного из турков к земле, делает все удушающе медленно. Сначала водит острием кола у него по спине, затем протыкает им до крови бедро и только потом, когда жертва способна только мычать от боли, всаживает в задний проход. Сегодня он за палача. По расчетам, это последний день кровавой бойни. Завтра ванны с кровью уже должны быть без надобности. Жуткая страница княжеской жизни сотрется и забудется. Влад надеется, что и им самим тоже.