АlshBetta - «Казыклы» значит Колосажатель [СИ]

В груди у Влада теплеет, а шумящие в ушах крики и стоны пленников затихают. Он отодвигает темную завесу у входа, неслышным шорохом привлекая внимание жены. Кувшин оставляет на столике рядом, спрятав за вазой. Она боится этих кувшинов.

— Господарь Валахии… — ласково шепчет княгиня, и на ее щеках выступает капелька розового румянца, — ты вернулся…

Девушка оставляет голубей в покое, медленно и осторожно поворачиваясь на другой бок. Простыни немного приминаются, подушка сползает, но ее ни в коей мере это не тревожит.

Любящий взгляд голубых глаз и крошечная улыбка, на которую способна, делают свое дело.

Князь больше не думает. Он уже на коленях, перед ее постелью, сжав пальцами одеяло. Целует протянутую в свою сторону ладонь — едва касается губами. Кожа белая, холодная, слишком натянута — костяшки выпирают, а тяжелое обручальное кольцо болтается на пальце.

— Я всегда к тебе возвращусь, — обещает Влад, ощутив знакомый сладкий трепет внутри от ее запаха и близости. Маленькая, хрупкая, беззащитная и любимая. До того любимая, что можно было бы снова продать душу Сатане, не усомнившись в своем выборе. Или же сохранить свою человеческую сущность в теле, где давным-давно царствует Лукавый.

Не будь Илоны, он бы стал олицетворением тех легенд, что слагают местные. Превратился бы в истинного вампира.

— Я знаю, — девушка не сомневается ни секунды. С трудом, но приподняв свободную, правую, ладонь гладит мужа по щеке. Черная щетина колет нежные пальцы, от холода кожи они даже не дергаются. Она замерзла.

Сил, которые дает кровь, хватает ровно на одни сутки. Близится рассвет, ночь прежнего дня заканчивается, ее тело слабеет. Когда однажды не удалось отыскать и нескольких кувшинов с кровью, не могла даже повернуть голову. Все, что в ней есть, включая душу, безжалостно забирает себе Монстр. И пользуется тем, что она его любит…

— Ты был на охоте? — спрашивает Илона, своим внимательным, хоть и малость мутным взглядом уловив капельку крови на мужской руке. Попала, когда он обхватил намокшую кольчугу мальчишки… уже высохло, въелось под кожу.

— Ночные охоты самые удачные, — кивает Влад, сжав ладонь в кулак и отодвинув от жены, — никто не успевает спрятаться…

Девушка верит этому вранью. Смотрит в глаза и не сомневается, потому что лжи от него не ждет в принципе. Принимает любой ответ и не жалеет, что делает это. Охота, значит охота. Ее мир сейчас сконцентрирован на одном, вокруг единственного надвигающегося события. Все, что просит — чтобы в нужную ночь Влад оказался рядом. Она очень боится в тот момент остаться одна…

— Мария сказала, пропадают солдаты из турецких крепостей, — вдруг боязливо произносит княгиня, поежившись, — в лесу страшный убийца, Влад. Он сажает на кол…

Невероятными усилиями удержав на лице маску отстраненности, князь чинно кивает.

— Я осведомлен.

— А если он… — внезапно голубые глаза наполняются слезами, а дрожащие ладони опускаются поверх камизы на животе, — если он и до нас доберется? Мы отделены от леса лишь каменной стеной, но и она уже не так высока как раньше. Если он придет и найдет нас!..

Худенькое тело подрагивает, губы белеют, а на лбу выступает холодный пот. Илона дышит неровно, ей страшно, а взгляд, обращенный на мужа — отчаянный.

— Никто не придет, — спешит уверить Влад, нахмурившись, — ему не нужны валахи, любимая. Он берет только турок.

— Когда крепость опустеет…

— Они этого не допустят.

— Но их армия редеет…

— В их армии двести пятьдесят тысяч основного состава. И каждый год турецкий контингент пополняется на несколько сотен человек, Илона. Благо, в христианских землях полно мальчиков, — хочет Влад того или нет, в глазах пробегает искра воспоминаний. С кандалами, с голодовками, с кнутом, с обезображенной шрамами спиной и со страшным смотрителем-черкесом, каждый день выбирающим новых «солдат» для себя…

Девушка замолкает, остановившись. Видит. Все видит. Все знает.

Она всеми силами старается дышать ровно и не допустить слез. Однако две узенькие дорожки, точь-в-точь как те, что текут по колу в первые пару секунд после садки, все же касаются ее кожи, отзываясь страданием в душе князя.

Насупившись как ребенок, Илона вытягивает шею, приникая к его руке. Ледяными губами целует кожу дважды, прежде чем муж садится на постель.

— Все кончилось, — ослабевшими пальцами гладит обветренное, грубое лицо, отдавая остатки сил Владу, — все хорошо… ты со мной… все хорошо…