Владимир Андриенко - Знак вурдалака

— А что значит донос Дугласа? С чего он во всем винит вас?

— Этого я не знаю, генерал. Но я много лет служу по сыскному ведомству и вижу, что все обвинения противу меня — вздор! С чего мне поддерживать кондиции?

— Но и среди сторонников самодержавной власти я не видал вас.

— Все верно, генерал. Я не состоял ни в какой партии. Но это не преступление против государыни. А что до преступного умысла на жизнь матушки-царицы, так не имел я и в мыслях того.

— Статского советника Татищева изволите знать? — спросил Ушаков.

— Татищева знаю хорошо.

— А сей Татищев был частым гостем в доме Голицына, когда тот возглавлял тайный совет! Сие вы признаете?

— Признаю. Василий Никитич много раз бывал в доме Дмитрия Голицына. Но он сторонник власти самодержавной и всегда был против конституций, какие есть в Англии или Швеции.

— Стало быть, вы знаете о сем вопросе немало! — вскричал Ушаков. — А говорите, что «политик» не для вас. А вы в сем вопросе сведущи, Степан Андреевич.

— Но я только слушал, что говорили тогда на Москве. А говорили все. Во всех домах сие обсуждали. И заговор здесь причем? Да еще против матушки-государыни?

Ушаков вытащил из папки новые листы и спросил:

— А что знаете про лекаря де Генина?

— С лекарем де Генином я знаком. Он бывал в нашем дому и лечил мою жену.

— И какие разговоры он вел с вами?

— Разговоры?

— Да. Про что вы говорили? Не о низвержении ли государыни Анны с трона российского?

— Про сие с де Генином я ни разу не говорил. В том могу дать клятву.

— А про что говорили?

— Доктор де Генин никогда о политике не говорил. Он много науками интересуется. О том и говорили. Моя жена часто спрашивала его об опытах алхимических. Также о медицине говорили много. О болезнях и способах их излечения.

— А о ядах? — спросил Ушаков.

— О ядах? Говорил доктор о целебных свойствах многих известных ядов. Но про иное их действие разговоров не было.

— А о колдовстве? Были ли разговоры в вашем доме о колдовстве? Ведь ваших слуг также к допросу привлекут и многие под пыткой все расскажут. Не лучше ли вам самому повиниться.

— Да в чем виниться мне? — спросил Степан. — О магии черной упоминал несколько раз доктор.

— Вот! — остановил его Ушаков. — Вот об этом и говорить с вами станем, господин Волков. О сем в доносе и написано! Черное колдовство и преступное вохование. Покушение на здравие матушки-государыни! И записи о том вестись станут.

— Какие записи, генерал? Говорили о магии как о таковой! Такие разговоры во многих домах ведутся. Ни о каком волоховании и речи не было!

— И что говорил вам доктор де Генин о магии?

— Он человек науки и в магию веры не имеет. Но есть области непознанные и потому многие считают сии материи магическими. Но могу дать слово дворянина, что ни о каких покушениях на государыню речи не было.

— Дуглас доносит на вас и на доктора де Генина. Он сознается в том, что вы вовлекли его в заговор. В сих листах сие изложено! Человек винится в грехах и на себя в первую очередь доносит! Он сознается в страшном преступлении и называет сообщников! Сие князь Дмитрий Голицын, известный враг государыни. Сие его зять князь Константин Кантемир. И далее идете вы, господин Волков, и доктор де Генин.

Волков ответил:

— Я ведь много лет при сыске состою, генерал. Повидал разных доносов на своем веку. И странность вижу в том, что доноситель сразу после доноса насильственную смерть принял. И легко проверить, что я знакомства с графом Дугласом не водил. С визитами к нему не ездил.

Ушаков возразил:

— Сие могли быть тайные визиты. На то он и заговор!

— Я знаю одно, генерал, коли захотите, то меня во всем обвинить можно. Я ведь знаю чиновников неких, что ложно на людей клепают. И листы их всегда по всей форме заполнены.

— Но что вы скажете на дыбе, господин Волков? — спросил Ушаков.

— Чего мне дыбой грозить? Вы хотите правду знать, генерал, или желаете во всем обвинить меня?

— Я поставлен здесь блюсти интересы матушки-государыни, господин Волков!

— Тогда вы легко можете узнать, что меня никогда не было среди людей князя Дмитрия Голицына.

— В сем разберемся, господин Волков. А вас пока сопроводят в острог.

— В острог?

— В острог.

— Стало быть, я чинов своих лишен?

— Нет пока, господин Волков. Сие покажет следствие. Государыня примет решение.

И Степана Андреевича Волкова бросили в узилище, где он должен был ждать разбирательства…

Аннегоф. Граф Бирен .