Владимир Андриенко - Знак вурдалака

Говорили однажды в одном селе, что умерший кузнец явился ночью, как раз после его похорон в свой дом. И попросил его впустить. Ибо по слухам, вурдалак может войти, ежели ему хоть раз дадут на сие позволение.

Затем он пришел на вторую ночь. И на третью поранил свою дочь.

Собрались тогда селяне, пошли на погост и открыли могилу кузнеца. Достали домовину сняли крышку. И увидели тело с яркими алыми губами и румяным лицом.

И поняли они, что перед ними вурдалак, который покидает свою могилу. И вбили они ему в самое сердце осиновый кол. Издал при том мертвец вопль и снова убедил селян, что пред ними и есть вурдалак.

Затем они срубили его голову и все сие предали огню.

Но так говорили селяне. А они люди необразованные и темные. Я же думаю, что кузнец не покидал своего гроба. Ходил лишь дух его, для коего нет преград. Тако мыслю, дети мои.

Culpa poena par esto!

Одна девица из рода Кантакузен от матери своей наследовала тайные знания. И предать сии знания она могли лишь дочери своей…

… … … …

Animus meminisse horret…

Иван Карлович читал долго. Но больше ничего полезного из документа почерпнуть не смог. Когда дело дошло до самого таинственного, текст был намеренно испорчен. Буквы соскоблили с пергамента и осталась лишь последняя фраза: «Душа трепещет от ужаса».

Затем в рукописи следовал подзаголовок.

Aqua vitae [39] лат. — Вода жизни .

Но текст в сей главе был заменен иным.

Коллежский асессор Тарле задумался. Рукопись его заинтересовала.

«Что значит „Вода жизни“? „Зелье фараоново“. „Золотой эликсир“. „Зелье Клеопатры“. Уж не тот ли эликсир бессмертия, коий алхимики ищут сотни лет?

А если это правда, то не просто ценностью обладают Кантакузены. В их руках тайна, которая дороже золота мира. Но не может того быть! Отчего они тогда сами не использовали сие сокровище?»

Было над чем подумать…

1732 год. Октябрь.

В имении Кантемиров. Коллежский секретарь Карпов .

Карпов Петр Антипович, коллежский секретарь и чиновник сыскного приказа прибыл в имение Кантемиров в полдень.

Богатые боярские хоромы каменные были встроены еще во времена царя Алексея. Всюду чувствовался достаток. Князь Дмитрий Кантемир, которому Петр Великий пожаловал сие имение, знал, как управлять вотчиной.

Ныне законного господина князя Константина Кантемира в имении не было. Он был за грацией с дипломатическим поручением. Потому встретил чиновника сыскного ведомства управляющий Тит Ипатыч. Низкорослый мужик лет пятидесяти в поношенном кафтане с полустертым позументом, не по размеру (с барского плеча). С круглым лицом, сизым носом пьяницы, и седой окладистой бородкой.

Незваного гостя встретили приветливо. Управляющий уже знал, откуда прибыл сей чиновник и по чьему приказу ведется сие дело. Холопы быстро распрягли лошадей и пригласили денщика господина Карпова в людскую. А самого коллежского секретаря Тит Ипатыч пригласил в барские хоромы.

— Прошу вас, ваше благородие. Будьте как дома! Его светлости Константина Дмитрича нет сейчас.

— Я знаю, что барина нет, почтенный Тит Ипатыч. В том нет беды.

— Желаете откушать?

— Можно.

— Тогда позвольте мне сопроводить вас в столовый покой.

В столовой был накрыт богатый стол. Карпов догадался, что обедать собирался сам управляющий. Но прибыл гость и он не решился предложить себя в сотрапезники дворянину.

— Я стану сидеть за сим столом один?

— Я стану вам прислуживать, ваше благородие, — сказал управляющий.

— Нет, нет, Тит Ипатыч! Прошу вас со мной.

— Нежто я посмею?

— Но я настаиваю!

— Воля ваша, ваше благородие, — «сдался» управляющий.

И вскоре они вместе наслаждались изысканными кушаньями и отличными винами.

После обеда Карпов стал задавать вопросы.

— Прибыл я по повелению надворного советника Волкова, которого назначили вести следствие. По велению самой государыни императрицы.

— Про то мне ведомо, ваше благородие.

— Мое имя Петр Антипович. Прошу вас, Тит Ипатыч, без «благородий». И надобно мне знать все про холопа Тишку, коего отправили на Москву в дом Антиоха Кантемира.

— Сие был приказ его светлости князя Константина, ваше… Петр Антипович.

— Сие мне уже ведомо. Но кто сей Тишка?

— Сын Антона, барского холопа. И был тот Антон поведения примерного и весьма трудолюбив и не строптив. Сие вам всякий скажет.

— А сын его Тишка?

— Я скажу вам по правде, ваше… Петр Антипович, Тишка, или же Тихон, нрава был мерзкого и потому барин и велел ему убираться на Москву. Кто же хорошего холопа запросто так отдаст?