Владимир Андриенко - Знак вурдалака

Волков хорошо знал дьяка Лариона Гусева по многим делам. Был сей чиновник делу своему предан и честен, но слишком хорошо разбирался в коньюктурах московской жизни. От того его никто с места сковырнуть и не мог. Гусев отлично выходил из разного рода затруднительных положений и приобрел много влиятельных друзей.

Степан был ниже чином по табели о рангах чем Гусев, но канцелярия юстиц-коллегии, где он служил, стояла над разбойным приказом. Потому его встречали здесь как лицо начальственное.

Волков выпрыгнул из кареты и сразу увидел лежавшее во дворе тело, накрытое рогожей. Рядом стоял высокий детина-стражник с алебардой в руках.

— Где дьяк Гусев? — прокричал Степан Андреевич.

— В приказе, а где ж ему быть? Он приказал тело убиенного вынести и покрыть рогожей до приезда начальства. Ты, што ли, смотреть его станешь?

Волков сорвал рогожу с тела и увидел перед собой незнакомое тело.

— Это не Тарле! — вскричал он. — А Тарле где?

— Чего? — переспросил стражник.

— Где труп коллежского асессора Тарле, дурак?

— Дак я почем знаю? Мне велено стоять у этого тела и все тут. А кто, и где чего мне неведомо. А то сразу дурак, да дурак.

В этот момент выскочил из приказа сам Гусев, немолодой полноватый мужчина с козлиной бородкой и длинными усами.

— Доброго здоровья. Имею честь видеть надворного советника Волкова?

— Я и есть Волков. А ты, Ларион Данилович, аль не признал меня? С чего так?

— Признал, Степан Андреевич, но кто знает, не загордел ли ты, и захочешь ли узнавать меня старика. Ведь в последний раз, когда мы виделись, ты надворным советником не был. А сейчас говорят, что и кавалером вскорости станешь.

— Я всегда уважал тебя, Ларион Данилыч. И при чем здесь чины? Да и не слишком-то я преуспел в возвышении по чиновной лестнице. Но ты скажи мне сперва, где труп коллежского асессора Тарле.

— Труп? Иван Карлыча-то? Да он не мертвый, а токмо пораненный немного. Своими ногами уже ходит.

В подтверждение словам дьяка на пороге показался сам Тарле. Его камзол был просто накинут на плечи. Рубаха на груди была в крови.

— Иван Карлович, — Волков кинулся к Тарле. — Что с тобой?

— Ранен, Степан Андреевич. Но не тяжело. Пуля попала мне в грудь, и был бы я уже покойником, если бы не медальон.

Тарле распахнул рубаху и на перевязанной груди болтался прогнутый медальон. Пуля ударила прямо в него и срикошетила, оцарапав коллежскому асессору бок.

— А мне сообщили, что ты убит!

— Это моя вина, Степан Андреевич, — произнес дьяк Гусев. — Не разобрался я и подумал, что твой человек убит. Вот и послал к тебе гонца сообщить о беде. Но он лежал словно мертвый. Я подумал конец его пришел.

— Но кто стрелял в тебя, Иван Карлович? И кто этот мертвый человек?

— Дак тот, кто Тишку нашего укокошил, Степан Андреевич. Он и стрелял. Я приказал было его раздеть до пояса и подвесить к бревну. Но он выхватил два пистолета из сапожищ и одним выстрелом уложил одного стражника, а вторым попал мне в грудь.

— Но отчего этот человек убит? — спросил Волков.

— Сторожа его уработали.

— Зачем? Почему не захватили живым?

— Дак он словно бешенный защищался и еще троих бы легко положил. Вот ребята и перестарались. Все произошло так неожиданно.

— И сказать он ничего, конечно, не успел, — констатировал факт Волков.

— Если бы с ним по-хорошему делали, то, может быть, и не было бы ничего, — с горечью произнес Гусев. — А то чего человеку сразу дыбой грозить. Вот он и не сдержался.

— Но он убил человека, которого было вселено охранять! — вскричал Тарле. — Что еще оставалось делать? Он был подкуплен кем-то! Это ясно!

— Ладно, разберемся. Иван Карлович, тебя отвезут к доктору.

— Но я не опасно ранен…

— Без возражений! К доктору.

Тарле согласился и уехал…

Гусев подошел к Волкову и шепнул ему на ухо:

— Степан, пойдем ко мне. Есть разговор.

— Идем, Ларион Данилович.

В большой просторной горнице они уселись за большим столом, сплошь заваленным бумагами. Это были опросные листы.

— Ты как всегда завален работой, господин коллежский советник?

— Какой я советник, Степан. Дьяк Гусев. Так оно понятнее. Так меня здесь все зовут. А дел у меня хватает. Разбои на Москве токмо множатся. Хотел государь Петр Алексеевич извести их, но куда там! Наших людишек так просто не переделать.

— В этом ты прав, дьяк.

— Тебе дали произвести следствие по делу Кантемира, Степан?

— Да, Ларион Данилович. Повеление расследовать его пришло от самого Бирена. А сие следует понимать, как приказ ея величества государыни императрицы Анны Иоанновны.