Владимир Андриенко - Знак вурдалака

— Какого года?

— Да, в каком году ты родилась?

— Дак в лето от рождества Христова 1702-го.

— А барыня тогда твоя уже была?

— Дак, стало и была, — ответила Матрена. — Она меня маленькой на руках качала.

— Как так? — спросил лекарь.

— А как малышей качают, барин?

— Но ежели барыня твоя 1709 года рождения, а ты 1702-го, то никак качать она не могла тебя. Стало быть, барыне твоей больше лет, чем 24. Как же так, Матрена?

— Да я разве могу сие ведать, барин?

Де Генин посмотрел на Волкова и спросил по-немецки:

— Видал, Степан Андреевич? Вот тебе и Вода жизни. Должно больше лет жене твоей, чем она сказала.

— Да ты погоди, Карл Карлович. Путает все Матрена.

— Путает? Но не намеренно ли она сие делает?

— Дак давно она при моей жене. И предана ей.

— Может от того и врет?

— Да с чего врать ей? — спросил Волков.

— Дабы свою барыню выгородить. Не так глупа сия служанка, как желает показаться. Сие я заметил, Степан Андреевич.

— Погоди, Карл Карлович. Ты на мою жену намекаешь?

— Я ни на что не намекаю, Степан Андреевич. Но сходиться все. И легенды старые и портреты.

Волков задумался.

Де Генин обратился к служанке:

— Мартена, ты иди. Все, что надобно, мы узнали.

Служанка поклонилась господам и ушла.

— Может ли сие быть, Карл Карлович, что моя жена в сем деле замешана? Просто напугали её. Вот и исчезла она. Думаю, не хотела Лиза мне мешать следствие вести.

— А чем она могла помешать тебе?

— Дак Войку к ней являлся. Говорил я тебе про то.

— А чего Войку именно к ней приходил?

— Ты же сам говорил, что сей Войку не прост. Про магнетический дар вспоминал.

— Я и сейчас могу это повторить, Степан Андреевич. Но к твоей жене Войку не приходил. Она использовала его имя.

— Ты хочешь сказать, сударь, что она все придумала и запутать меня хотела? — спросил Степан.

— Возможно. Не могу на сие ответить точно, Степан Андреевич. Я сам мало что понимаю в сем деле. Но понять хочу. И потому всех подозревать надобно.

— В этом ты прав, Карл Карлович. Всех. И тебя, и Тарле, и Карпова, и Зотова.

— И тебя, Степан, — сказал доктор.

— И меня, — согласился Волков. — Иные не знают того, что в моей голове и потому подозревать могут. Ведь мог и я сам сие устроить.

— Ты про что, Степан Андреевич?

— Просто предполагаю, Карл Карлович. Ведь о том, что Войку посещал мою жену, ты от меня знаешь? Так?

— Так, — согласился доктор.

— Но и я мог просто придумать сие. А жену мог сам куда-то спрятать. Холопа безвестного я мог легко вместо Тишки для Тарле в трактире подставить. С Дарьей я мог легко про все договориться. Благо беседовал с ней не один раз.

— Все так могло быть, Степан Андреевич. Но что тебе нужно в конце сего дела? Вода жизни?

— А почему нет? Многие в сию воду веру имеют. А стоит она дороже золота.

— Но если так, то у тебя должны быть сообщники, Степан Андреевич.

— А как без них? Вот и получается, что на каждого подумать можно! И я могу быть виновен! И ты, Карл Карлович. Ты же сам признался, что вода жизни тебя интересует. Дарью ты осматривал, и смерть её признал. А на Войку ты мог только наклепать. Ведь как поверить в его магнетические силы? Чудно сие.

— Согласен с тобой, Степан Андреевич. Но только надо нам верить друг другу. На кого то же надо положиться. А как иначе?

Хроника событий: января, года 1733-го от Рождества Христова. Москва. Квартира Тарле.

Коллежский асессор Иван Карлович Тарле пришёл к себе на квартиру с намерением собрать вещи для поездки в Архангельское. Но служанка сказала ему о том, что его дожидается некий господин из сыскного ведомства.

Тарле поднялся к себе на этаж, и застал в своих комнатах коллежского секретаря Карпова Петра Антиповича.

— Здравствуй, Иван Карлович!

— Здравствуй, Пётр Антипович! Не чаял тебя здесь застать!

— Дак дела службы, почтенный Иван Карлович!

— Я собираюсь в дорогу, Петр Антипович. Так что времени не много. Сам понимаешь? Служба.

— И куда собрался, Иван Карлович?

— В Архангельское! По приказу статского советника Зотова.

— Снова туда?

— Служба, сударь.

— Да зачем туда ехать?

— Приказ статского советника Зотова. А он хоть и временно, но ныне мой начальник.

— Но мы со Степаном Андреевичем все дела там завершили.

— Новые дела открылись, господин Карпов. Пришло письмо из Архангельского на имя Зотова. Пишет ему капитан-исправник Осипов. Обратился покойный Тит Ипатыч в вурдалака.

— Что? — не поверил Карпов. — Я сам его тело обледенелое видел. Ножом его ударили прямо в сердце.