Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

Продолжения не потребовалось.

— А это Юлиан, — представила Тома последнего члена команды.

Он скромно кивнул. Кристинин взор попорхал по его выпуклым кубикам пресса, по невероятным пластинам груди, по роскошной свалявшейся гриве, с которой по-прежнему текло, и она уточнила главное, пока упущенное:

— Они кто?

Дядя Люсик замер. Главный вопрос. От того, как справимся, зависит будущее. Убрать свидетеля — вариант только для маньяков.

Опустив взгляд, Тома объявила:

— Мои невесторы.

— А они не…

Девочка наслышана о причале. Мы неподалеку. К тому же, явились голыми. Она жаждала любого объяснения, только бы не услышать страшное слово «черти», которое ее губы не смогли даже выговорить.

— Местные, — успокоила Тома.

Дядя Люсик задумчиво скреб щеку, заросшую курчавой сединой:

— Слишком легко бросила слово «невесторы». Знаешь все, что к нему прилагается?

Позвоночник Томы совершил невероятное и выпрямился от удивления больше, чем от долгих упражнений.

— П-прилагается? — с неожиданным заиканием повторила она.

— Ясно, — серьезно проговорил дядя Люсик. — Думала, что как у н… вас. У ангелов.

— У ангелов не так? — Мелко заморгавшую Кристину просто распирало от нового и разного, нахлынувшего в таком количестве. — Но невесторы — это же здорово!

— Это уйма прав и обязанностей, — хмуро сказал дядя Люсик. — Произнеся это слово, ввергаешься в необратимую череду последствий.

Настала Томина очередь хлопать глазами.

— Каких?

Она вдруг поняла, что раньше чего-то не понимала.

— Как только слово выйдет в мир, завертится не зависящая от тебя машина семейного права. — Казалось, папринций забыл пальцы на щеке, продолжавшие протирать ее чуть ли не насквозь. Мысли при этом находились далеко и обратно не спешили. — Высокие инстанции начнут готовить необходимые процессу события. Для начала тебе придется расстаться с Чапой и Юлианом на длительный срок.

— Зачем?

— Их надо отправить на обучение.

— Чему?!

— Куда? — одновременно втиснул я.

— В невесторий! — радостно подсказала ученица.

— Обучению чему? — настояла на своем Тома.

— Быть правильным мужем, — объяснила Кристина. Весь ее облик сообщал, что в данном вопросе лучше нее специалиста не найти. — Научат этике, душевнике, радологии, искусству ловиласки, физике, способам утешения… Без невестория никак. Зачем тебе глупый неумеха, с которым не только хорошую вотчину не приобретешь, но и свою потеряешь?

Тома развела руками.

— У меня нет вотчины.

— Если определили в школу — есть шанс, что будет.

Папринций кивнул, одобряя логику девочки. Тома временно онемела — улетела в лабиринт грез, поперек которого грохотал бульдозер фактов. Юлиан с любопытным беспокойством ерзал, переводя взгляд с одного говорящего на другого.

— Где находится этот невесторий? — вернулся я к своему замыленному вопросу.

— Это отделение сестыря, — сказал дядя Люсик. — Недалеко от ее вотчины.

Кристина, на которую указали, радостно кивнула:

— Всего день пути. Можно в гости ходить. — Она надула губки. — Если бы пускали.

Ее пальцы принялись накручивать свисавшие на плечи темные кудряшки.

— Расскажите тогда, что такое сестырь, — попросил я.

Дядя Люсик с болью закусил губу. Тома перехватила его взгляд и решительно влезла:

— Да, я же не вы, я не знаю.

Ага, сестырь настолько известен, что не знать деталей для местного невозможно. Это как взрослому русскому спросить другого русского, что такое Москва.

Спалился, шпион инопланетный. Но — повезло: не обратив на промах внимания, Кристина принялась с жаром рассказывать Томе:

— Он как крепость, только маленький. Я проезжала мимо, все видела сама, своими глазами. Бывают просто храмы, которые в вотчинах, а сестырь — он такой один. Это сразу несколько башен-храмов, которые соединены общей стеной. Внутри — поселок и главная башня сестричества. Там живет архисестрисса — глава всего сестричества. И ежегодно собирается Совет сестер.

— Раз в год обязательно и по необходимости, — дополнил педантичный дядя Люсик.

Я представил нечто вроде замка-монастыря или кремля.

— Значит, невесторий… — начала Тома.

— Школа для невесторов, — четко сформулировал дядя Люсик. — На три месяца. В добровольно-принудительном порядке. Отдельный комплекс внутри сестыря.

— А сестрог где? — поинтересовался я.

— Зачем тебе? — насторожился папринций.

— Лучше в невесторий, — хихикнула Кристина. — Жизнь за женой, но на свободе.