Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

Он прошел мимо их стола и направился прямо к Линне. Потом наклонился к ней и что-то сказал. И хотя все разговоры в столовой смолкли, его слова прозвучали слишком тихо, чтобы Ревна смогла их разобрать. Но что бы он ей ни сказал, Линне захлопнула книгу, схватила свой поднос, и они вместе пошли к выходу из столовой.

– Я так и знала, – произнесла Оля.

Скаровец остановился.

Оля застыла, широко открыв глаза. Ревна на миг почувствовала к ней жалость. Неужели она не знала, что скаровцы всегда все слышат?

– Что, простите, вы сказали? – спросил он, делая полшага в ее сторону.

Его слова были подобны ножу, вспоровшему толстый слой тишины. Никто даже не шевельнулся. Ревна едва могла дышать. Они самым непосредственным образом нарушили закон Союза. Ну почему, почему Оля не удержалась от своих едких замечаний?

Скаровец ждал, воплощая собой саму вежливость. Словно задал перед этим совершенно невинный вопрос.

– Ничего, – пропищала наконец Оля.

– Значит, мне показалось, – ответил он и слегка кивнул головой.

Линне тяжелой поступью вышла из столовой. Когда скаровец последовал за ней, за столом все облегченно вздохнули. В противоположном углу столовой кто-то отпустил шутку, и комната мгновенно наполнилась шумом.

Оля уронила на стол голову. Сомнительного вида навар выплеснулся через край ее миски.

– Я покойница, – простонала она, ероша пальцами волосы.

Вокруг захихикали.

– Не пыхти, – похлопала ее по плечу Магдалена, – я думаю, они не будут слишком усердно тебя пытать. Сохраняй хладнокровие, и тогда обойдешься лишь потерей каких-нибудь двух пальцев.

– У меня такое ощущение, что у тебя здесь завелись друзья, – сказал Таннов, когда они вышли из столовой.

– Заткнись, – ответила Линне, подняла голову и посмотрела на небо.

На деревянные мостки сыпал дождь со снегом – небесный командор Зима сделала первый марш-бросок в сторону фронта.

– Ты всегда так разговариваешь с офицерами Контрразведывательного отряда?

Ей было все равно. Может, потом она будет об этом жалеть, но сейчас Таннову не мешало бы определиться, что ему, собственно, от нее нужно. Все остальные уже определились – и брюнет, трижды за эту неделю подходивший к ней, каждый раз к ее великой досаде, и девушки, тут же сбивавшиеся в кучу, когда она проходила мимо, будто намереваясь от нее защищаться.

– Если ты явился меня допросить, то сведения, которыми я на данный момент располагаю, вряд ли имеют особую ценность. А если хочешь со мной дружить, то тебе стоило сказать об этом в более непринужденной манере.

– Почему все считают, что я по долгу службы обязан кого-то пытать? – спросил Таннов.

Он прикурил расидиновую сигарету, а другую предложил Линне. От дармового курева она никогда не отказывалась.

– Я хочу выпить. Чего-нибудь настоящего. Пойдем.

Бар авиабазы был складом для хранения припасов, пока какой-то предприимчивый солдат не раздобыл пару столиков и транзистор.

Когда они, шлепая по грязи, подошли к лачуге, Линне уловила знакомый душок, который всегда витает в небольших помещениях, набитых пьяными мужчинами, – букет из пота, блевотины и мочи, перебивавший резкую, неизбывную вонь серы, распространяемую инженерами и их экспериментами. Пропагандистские плакаты висели даже здесь, у входа в бар. На одном из них колонна солдат гордо заявляла: «ПОКА ВЫ ОТДЫХАЕТЕ, МЫ СЛУЖИМ». Другой изображал человека со сверкающей искрой в руках. «ОГОНЬ И СЛАВА ГЕРОЯМ ВОЙНЫ!»

Линне остановилась перед горделивым профилем крепкого парня Союза с сияющими голубыми глазами и белокурыми локонами, торчащими из-под шлема авиатора. Над его головой реяло красно-золотое чудовище с алой пастью, изрыгавшей огонь. «НАША СТИХИЯ – ВОЗДУХ».

Знакомая история. У мужчин еще даже аэропланов нет, зато уже есть восхваляющая их подвиги пропаганда. Линне вдруг подумала о том, а знает ли вообще народ о существовании полка Тамары Зимы.

– Хватит таращить глаза. Я замерз.

Таннов толкнул перед собой дверь, наклонил голову и вошел в бар.

Линне помедлила на пороге. Ей до смерти надоели все эти взгляды, словно она переступила какую-то страшную черту, хотя ничего такого не сделала. Но ей уже давно не приходилось наслаждаться компанией и очень хотелось глотнуть контрабандной выпивки.

К тому же она пришла сюда с Танновым, а ему вряд ли кто-то осмелится перечить.

В баре оказалось всего три человека, один из них стоял за самодельной стойкой. На импровизированных полках, в роли которых выступали пустые ящики, красовались бутылки, тайком доставленные на базу. По всему бару валялись разномастные оловянные стаканчики.