Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

Прежде чем Тамара разрешила им полеты со штурманами, прошла еще неделя. А когда она наконец сообщила об этом пилотам, они встретили ее слова мощным залпом приветственных возгласов, от которого задребезжали тонкие стены кабинета командора. В столовую девушки отправились с таким видом, словно уже выиграли свое первое сражение.

– За то, чтобы мы завтра не разбились и не погибли! – произнесла Катя, приподняв свой оловянный стаканчик, когда они сели.

– Верно! Верно говоришь! – хором закричали ей в ответ.

Надя брызнула снопом холодных искр, вспыхнувших, как фейерверк. Когда они посыпались им на волосы и шеи, все завизжали. Надя не могла ничего поделать со своей силой. Ревна даже не надеялась, что Надя станет летать с ней в паре.

Из противоположного, мужского угла столовой послышались саркастические смешки. Линне, сидевшая в одиночестве у стены, фыркнула и вновь уткнулась в учебник по выживанию, который читала.

– Жалкая ведьма, – тихо молвила Магдалена, – я так думаю, ее жизнь просто невыносима.

Она отправила в рот кусок хрящеватой свинины, чуть не подавилась и добавила:

– Как и эта еда. Подай мне соль.

Катя протянула ей солонку.

– У нее такой вид, будто она никак не может решить, что лучше – покончить с собой или прибить нас.

– Да нет, внешне как раз не скажешь, что у нее все так плохо, – сказала Ревна и ткнула Магдалену локтем в бок.

В этот момент к Линне подошел тот самый брюнет, который подбил ее на стрельбу по капусте.

– Глазам своим не верю, – сказала Катя, грохнув ложкой по столу.

– Уже третий раз за неделю.

Все вытянули шеи, чтобы лучше видеть, и за столом стало тихо.

Брюнет увидел обращенные в их сторону взоры, улыбнулся не без некоторого смущения и отдал честь. Затем вернулся в противоположный угол столовой, неофициально объявленный мужским, оставив залившуюся краской Линне бросать во все стороны хмурые, сердитые взгляды. Ревна сделала вид, что внимательно вглядывается в корку черствого хлеба.

– Как бы то ни было… – произнесла она, понятия не имея, что сказать дальше.

Линне снова вернулась к своей книге. Но страницу, как заметила Ревна, так и не перевернула.

– Лихо же у нее получается, – многозначительно заметила Катя и тонкой струйкой вылила из ложки в миску жирный навар.

– Ну же, продолжай, – закатив глаза, сказала Пави, – она вполне этого заслуживает.

Катя подалась вперед.

– Как так вышло, что она первой из нас закадрила парня? – спросила она.

И сделала это довольно громко. Ревна увидела, как рука Линне смяла уголок страницы.

– Может, пока она притворялась одним из них, она узнала что-то важное о парнях, – сказала Пави.

– Да не кадрит она никого. Нет-нет, я ее совсем не защищаю. – пояснила Надя, когда Катя бросила на нее недоверчивый взгляд. – Но правила есть правила. И каждый, кому известны правила…

Она кивнула в сторону Линне.

– И мы же не знаем наверняка, почему он к ней подходил, – добавила Ревна.

Не надо было ей защищать Линне – та вступаться за нее в жизни не стала бы. Однако Ревна все еще помнила, как чувствует себя человек, когда у него шепчутся за спиной.

– Не смеши меня, мы все видели его на стрельбище, – вставила свое слово Оля, и уголки ее рта приподнялись в горькой улыбке. – «Будь милой, очаровательной и ласковой девушкой, Олюшка, мужчинам это нравится». Эх, не надо было мне слушать маму.

– А мне к моей, наоборот, стоило бы прислушаться, – вздохнула Катя, теребя манжету своей форменной куртки.

Она вышила на ней жар-птицу, обрамленную венком из плюща, и теперь та танцевала в свете фонарей.

Ревна пожала плечами. Она никогда ни по кому не сохла, по крайней мере так, как в ее понимании должна сохнуть влюбленная девушка. А парни, глядя на нее, в первую очередь видели ее ноги и только потом все остальное.

– Он один вокруг нее крутится, – сказала она, – что-то непохоже, чтобы остальные тоже падали перед ней штабелями.

Мимо них прошел блондин в форме скаровца. Тут же повисла гробовая тишина – словно кто-то выключил радио.

Ревна проглотила свое следующее предложение, стараясь даже не думать ни о чем предосудительном. Именно так «Скаров» и действовал на людей. Когда агенты проходили мимо, все замолкали.

Он им кивнул. Это был тот самый доброжелательный с виду парень, который улыбался всем, кого встречал. Но Ревну это никоим образом не успокоило. Ее пальцы мертвой хваткой сжали ложку. В какой-то момент ей показалось, что он намеревается устроиться рядом с ними, и это ее страшно испугало. Она не стала бы сидеть с ним за одним столом. Она ничего не могла сделать для папы, но это – могла.