Lutea - И снилось ворону, что был он лисом [СИ]

За стенами башни вновь раздались мощные колебания чакры. По тому, как напряглись некоторые из присутствующих, можно было определить, кто являлся сенсорами в других командах, но в данный момент мне это было не очень — меня занимало лишь это знакомое ощущение близкой опасности, неоспоримой силы, обещания захватывающего боя. Тобирама всё ещё где-то там, в лесу. Старая жажда, жажда его крови, поднялась во мне с удвоенной силой, подстёгиваемая чёртовым Лисом.

Я отставил тарелку с нетронутой едой и поднялся из-за стола.

— Куда ты? — Саске поднял внимательный взгляд на меня; он понял, чего хотел его брат, и следит за мной.

— Пойду проветрюсь, — отозвался я, вновь закрепляя на поясе катану. — Здесь много народа, мне душно.

— А как же обед? — нахмурилась Сакура.

— Спасибо, мамочка, я не голоден, — подмигнув друзьям, легко разыгрывая непринуждённость, я вышел из столовой и закрыл за собой дверь, отрезав гул голосов.

Чуть дальше по коридору звуки почти совсем исчезли — остались только лишь шум ветра на улице, скрип старых половиц где-то в отдалении, моё собственное тяжёлое дыхание. Душно. Лёгкие словно сдавило. С разных сторон неслись потоки сильной, очень сильной чакры. Ближе всех Гаара, но его зверь сейчас спокоен, энергия джинчурики течёт плавно. По периметру башни дежурят АНБУ — если я прав, они установили вокруг строения что-то вроде силового поля. А за его пределами по Лесу Смерти растекалась волна чистой энергии: несдержанной, жуткой, безумной. Она перекрывала всё: и чакру обоих Сенджу, и Третьего Хокаге, и того нукенина, Орочимару. Я не знаю, каково название этого, но это нечто больше, сильнее, чем всё, что мне до сих пор приходилось испытывать.

Душно. На уши давит, словно невидимым прессом. Гены Узумаки и в самом деле проснулись очень не вовремя; не представляю, что находится сейчас в лесу, но оно по-настоящему жуткое. Ксо, ксо, ксо, как же душно!..

Чуть ли не бегом взлетев по лестнице, я выскочил на крышу. Сильный порыв ветра ударил в лицо, рванул мои длинные волосы, однако я был лишь рад этому — ощущения физические зачастую помогают абстрагироваться от чувств нематериальных. Обнажив клинок, я обхватил его лезвие рукой и сжал до крови, до глубокого пореза на левой ладони. Ты был прав, мой мудрый старший брат: боль и в самом деле отрезвляет.

Добредя до перил, я привалился к ним спиной, грузно осел на пол. Рука всё ещё кровоточила, но это ничего, гены Узумаки хороши тем, что дают высокую скорость регенерации. Рана быстро затянется, не успею и глазом моргнуть, однако внутреннее напряжение, хоть и ослабло, так никуда и не делось. Не понимаю, не могу понять, что так резко и так сильно на меня подействовало.

И вновь, как всегда выбрав самый подходящий момент, внутри меня зашевелился Лис. Он знает, что Печать слаба, как никогда, ровно как и то, что я сейчас не в состоянии полноценно ему сопротивляться. Хорошо хоть, на этой крыше я один — если всё же сорвусь, АНБУ успеют раньше, чем я кому-нибудь наврежу. Я очень надеюсь на это.

Кьюби глухо зафыркал в ответ на мои мысли, а затем вновь окатил меня волной своей свирепой чакры.

«Кончай уже с ума сходить. Давай поговорим».

Короткая пауза. Похоже, он даже на миг опешил от моей наглости.

— Ну давай.

Тёмное пространство, ни стен, ни потолка которого не было видно, только пол, залитый непонятно откуда взявшейся водой, и огромная клетка, перед которой я оказался. Ничего себе у меня подсознание.

— Что ты хотел обсудить, Учиха Изуна? — гигантский огненно-рыжий лис недружелюбно, хотя и не без интереса, взирал на меня из-за прутьев решётки.

— Ты что-то напутал по старости лет, Кьюби, — отозвался я как можно спокойнее. — Я Узумаки.

— Из тебя такой же Узумаки, как из меня милый домашний зверёк, — рыкнул Лис насмешливо. — Не притворяйся, от тебя за милю несёт этим проклятым кланом.

Я глубоко вздохнул и прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, все ощущения: тела, мира, чакры — стали другими.

— Так-то лучше, — Кьюби оскалился и подался чуть вперёд. — Нечего скрывать свою истинную сущность.

— Серьёзно? Может, мне применить Хенге и так к народу выйти? — я картинно развёл руки в стороны и покрутился на месте, давая Лису вдоволь насмотреться на черноволосого молодого мужчину, которым вновь, хотя и только в собственном подсознании, стал. — Боюсь, шиноби Конохи смену имиджа не оценят.

Кьюби прищурился.

— А ты говорливей братца. Говорливей и язвительней.

— Сразу видно, что ты не знаешь моего брата, — протянул я, закатывая глаза. Мадара — не язвительней меня. «Ха-ха» три раза.