Алексей Корепанов - Что и не снилось

Корепанов Алексей

Что и не снилось...

"...Господи! Почему именно я стал избранником твоим, почему именно мои глаза ты открыл, чтобы мог я видеть то, что неведомо никому, кроме тебя, господи? Есть ведь другие, более достойные дара твоего, тяжкого бремени, которое возложил ты на плечи мои...

Господи, прости дерзкие слова мои, отврати гнев свой от недостойного раба твоего! Смиряюсь, господи, покоряюсь воле твоей, ибо кто есть я? Пылинка жалкая, ветром гонимая, песчинка малая на берегу, лепесток в быстром потоке, и не мне судить о деяниях твоих, господи, не мне пытаться узнать помыслы твои, разгадать намерения твои...

Принимаю этот дар, господи, принимаю тяжкое бремя умения видеть то, что скрыто от других до поры. Может быть ты пожелал испытать стойкость мою, проверить крепость веры моей, силу и терпение мое? Отвернулись от меня соплеменники мои, и одиноким я стал среди людей, но не дрогнула вера моя, а укрепилась еще более..."

- Стоп, - сказал один из них, выключая аппарат. - Откуда у них монотеизм? Чье тут могло быть влияние?

- Подожди, - перебил другой. - Давай пока без выводов. Дальше!

"Господи, ничтожен я, раб твой, и не смог сразу разгадать дара твоего. Глаза мои уже видели то, что скрыто от других, а жалкий разум мой еще не мог понять открывшееся глазам. Утром видел я Лото-Олу, окруженного бледным пламенем, и словно исходило пламя из ушей и ноздрей его, и у рук и ног его извивались змеи огненные, подобные нежным лепесткам ночного цветка Ча. И стоял Лото-Ола у хижины своей, сжимая копье, и от губ его змеился огонь, и никто, кроме меня, не видел этого огня. И прислонилась к его плечу стройная Куму-Ру, и не чувствовала огня, и надела на шею ему ожерелье из красных камней. И ушел Лото-Ола, и другие с ним, за добычей, ибо кончились с восходом солнца священные праздники Кадам.

Стоял я у хижины, и дрожали ноги мои, и заполз ужас в душу мою, и гадал я, что значит явившееся мне странное видение. И вошел я в храм твой, господи, и вознес молитвы тебе, чтобы направил ты разум мой на истинный путь и дал понять, что значит ужасное видение.

И не вернулся с добычей Лото-Ола, а принесли на плечах тело его сильное, завернутое в листья папарикса. Упорхнула душа его птицей Зен в темные воды Мертвой Реки, потому что смертелен был укус змеи, затаившейся на пути охотников.

Рыдала стройная Куму-Ру, рвала черные волосы свои, и рыдали подруги ее, над телом Лото-Олы склонившись. И рыдала юная Рее-Ену, и охватило ее пламя струящееся, пламя бледное, видимое только моим глазам...

Трижды опускалось солнце, и трижды поднималось, и не вышла из хижины юная Рее-Ену, и вздулась шея ее нежная, посинела шея ее от смертельного яда страшного паука Хо - и пробудился ото сна разум мой, господи! Понял я, ничтожный, какой печальный дар послал ты мне, и смирился с судьбой своей..."

- Ну вот, местный Сведенборг.

- Сведенборг?

- Да. Тот ясновидец, что точно описал пожар в Стокгольме, находясь в другом городе. Восемнадцатый век, кажется. Только Сведенборг видел сквозь пространство, а он, - последовал кивок в сторону груды полуистлевших лохмотьев и чего-то еще в углу подземелья, - претендует на ясновидение сквозь время.

- Он уже ни на что не претендует. А в фантазии ему не откажешь.

- Насчет фантазий... Ладно, слушаем. Аппарат дает неплохой перевод.

- Откуда у них письменность? Судя по всему, изоляция полнейшая, непроходимая сельва со всех сторон. Кто их научил?

- Давай вопросы оставим до завтра. Вернется вертолет, прибудут наши корифеи, вот тогда и обсудим.

"И печальны стали дни мои, господи! Опускалось солнце и поднималось, и менялся в небе звездный узор, и приходил день, когда видел я бледное пламя над кем-нибудь из соплеменников моих. По утрам говорил я об этом с порога храма твоего, господи, и улетала потом еще одна душа птицей Зен в темные воды Мертвой Реки...

Одинок стал я, господи, среди соплеменников моих, и закрывали они лица, лишь завидев меня, и уходили, чтобы не слышать меня, и несли мне плоды, и мясо, и рыбу, и сок дерева банлу в храм твой, господи, и просили не выходить из храма твоего и не печалить их мрачными предсказаниями, что сбываются в роковой час.

Уединился я в подземелье под жертвенной чашей, но не было мне покоя. Видел я во мраке образы соплеменников моих, проплывающие медленной чередой, и лилось бледное пламя от дряхлой Тава-Гаа, и узнавал я потом, выйдя в селение, что сожжено уже тело ее, и лилось бледное пламя от Мону-Уна - и никто больше не видел охотника, ушедшего в чащу.