Алексей Корепанов: На чужом поле

Корепанов Алексей

На чужом поле

1.

"Да, мы живы, а вот они..." - тихо сказал Ульф и опустил голову.

Нет, наверное, я начну не так. Даже не знаю, как начать. Ведь одно дело - быть участником событий, и совсем другое - попытаться их описать. Да еще не имея никаких навыков подобных занятий.

С чего же начать? С пробуждения в больнице? Нет. Уж лучше постараюсь по порядку.

- Фамилия? Имя? - отрывисто ронял слова серый человек за столом.

Лицо его было невыразительным, как старая любительская фотография. Он теребил какие-то бумаги на столе, а я растерянно смотрел на него, сидящего за пределами светлого круга от настольной лампы, на тускло поблескивающие стеклами высокие шкафы за его спиной, смотрел и удивлялся, оглушенный таким резким переходом. Я сидел на стуле напротив серого человека с невыразительным кукольным лицом и редкими неопределенного цвета волосами, одетого в мешковатый, опять же какой-то невыразительный пиджак. Комната витала в полумраке, который скрадывал, смазывал детали, да и некогда было присматриваться к деталям, потому что серый человек повторил: "Фамилия? Имя?" - выдвинул ящик стола и извлек оттуда пистолет. Пистолет был очень похож на настоящий.

Я не космонавт. Я окончил среднюю школу, затем исторический факультет высшего учебного заведения и семь лет проработал в школе с мальчишками и девчонками. С обыкновенными мальчишками и девчонками нашего микрорайона, носящего традиционное уже название "Черемушки", хотя выросли эти пяти- и девятиэтажки вовсе не на месте подмосковной деревни, а прямо посреди наших украинских полей, на знаменитом черноземе, который немцы в годы войны, оккупировав наш город, эшелонами вывозили в Германию. Повторяю, я не космонавт, и не тренировался на предмет действий в нештатных ситуациях, поэтому я просто смотрел на огнестрельное оружие в руке серого человека и безуспешно пытался сообразить, что он предпримет дальше, откуда свалилась на меня эта полутемная комната или откуда взялся я в этой полутемной комнате, и куда подевалась знакомая лесопосадка и теплый июльский вечер?

Несколько слов о предшествующих событиях. Мальчишки мои и девчонки сдали экзамены и пошли, как принято говорить, по дорогам жизни. Юрик-Энциклопедия отправился пытать счастья в Киев, сестры Вехтевы - в местный пединститут, Сережка-Десантник - в военное училище, красавица Беланова - медсестрой в областную больницу, стажа ради, футболист Денисенко - на флагман отечественного сельхозмашиностроения, на славный наш завод "Красная звезда", где и команда футбольная неплохая. В общем, наступило в школе время относительного затишья, и принял меня в свои нежные объятия очередной плановый профсоюзный отпуск. Задумки на лето у меня, конечно, имелись. Родная сестра ждала в Подмосковье и можно было побродить вместе недельку-другую по российским ягодным да грибным лесам, посидеть с удочкой у тихой речки. А потом... Потом начинался отпуск у Иры. И хотели мы махнуть аж на Соловецкие острова, не более и не менее, потому что давно желал я там побывать и сумел убедить Иру, что именно эти далекие северные земли, южный берег Северного Ледовитого океана, стоят десятка Крымов, Приазовьев и Черноморских побережий Кавказа. Впрочем, убеждать Иру долго не пришлось. "С тобой хоть и на Ривьеру", - смеясь, сказала она и вопрос был решен окончательно и бесповоротно.

Так вот, до отъезда к сестре оставалось всего два дня. Делать в душной квартире было абсолютно нечего, читать, а тем более возиться с косметическим ремонтом не хотелось и я предпочитал днем бездельничать на пляже, а теплыми июльскими вечерами прогуливаться по тропинкам лесопосадки, которая начиналась в пяти минутах ходьбы от моего подъезда. Дикая была лесопосадка, еще не окультуренная платными аттракционами, заросшая всякими так называемыми "малоценными" породами деревьев и кустарников (хотя по какой такой шкале определяется ценность растений?), и трудно было придумать лучшее место для прогулок. Не доносился туда шум проспекта, летали какие-то невиданные пестрые птицы, носились ошалевшие от чистого воздуха собаки, поднимались синие дымки над кострами и пахло шашлыками. Бродили отрешенные пары, бегали, тяжело дыша, оптимисты, стремясь убежать от старости, бормотали на разных иноязыках транзисторы и в ложбинке у ручейка возились дети.

Был вечер двадцать четвертого июля. Киевляне потрепали торпедовцев, я выключил телевизор, надел привезенную из туристической поездки в ГДР черную футболку и любимые джинсы, зашнуровал кроссовки (в школе так, к сожалению, не походишь), на всякий случай позвонил Ире, хотя знал, что у нее сегодня, как и вчера, и позавчера, репетиция в Доме культуры, - и был таков.