Алексей Корепанов: На чужом поле

Оцепенение прошло и я дополз-таки до ее края, невидимый в своей черной футболке, и осторожно приподнял голову. У поручней лежали два неподвижных тела последних из четверки, ушедших на штурм. Плотный парень в казавшейся черной форме, скособочившись и держась одной рукой за живот, другой напряженно водил прожектором, освещая пространство перед колючей проволокой. На боку его висел автомат. Рядом с ним лежал второй охранник, уткнувшись головой в вытянутые руки. Скособоченный вдруг подался вперед, вглядываясь во что-то внизу, и взялся за оружие. Я посмотрел на освещенную землю, прилегающую к колючей проволоке, и увидел своего спутника. Он бежал к проволоке, путаясь ногами в балахоне, бежал, не скрываясь, да и невозможно было скрыться на этом пространстве, залитом светом, как съемочная площадка. Охранник присел на колено и вскинул автомат. Пронзительно завыла сирена. Раздумывать было некогда, кое-какая практика после случая с серым человеком из предыдущего действия странного спектакля у меня уже имелась, поэтому я моментально очутился на прожекторной площадке, перелетел через неподвижное тело в черной форме и прыгнул на спину охранника, сбив его с ног. Он ударился головой о доски и выпустил из рук оружие. Сирена продолжала завывать. Я сорвал с него автомат и, размахнувшись, ударил прикладом по толстому прожекторному стеклу. Раздался резкий хлопок, площадка растворилась в темноте, я метнулся назад, к ступеням, споткнулся о кого-то из тех двоих в балахонах, лежавших у поручней - и полетел головой вниз.

И тут же оказался на заднем сиденье автомобиля, с глухим рокотом несущегося сквозь мрак. Началось действие третье. Свет фар вырывал из привычной уже темноты серую ленту дороги, а в зеркале заднего обзора отражались фары преследователей. Конечно, автомобиль преследовали, иначе зачем была бы нужна эта безумная гонка в темноте, опять скрывавшей детали, которых, возможно, и не было. И вновь для размышлений не оставалось времени. Я внутренне еще находился там, на прожекторной вышке, а водитель крикнул: "Догоняют!" - и еще ниже пригнулся к рулю.

Дорога металась влево и вправо, и свет фар преследователей временами исчезал за поворотом, но потом неумолимо вспыхивал опять, все ближе и ближе. Мотор задыхался в безнадежной гонке, а я растерянно смотрел назад и пытался осмыслить происходящее и то, что было раньше, но пора размышлений еще не наступила...

- Догоняют! - опять крикнул водитель и, не оборачиваясь, швырнул на мое сиденье какой-то предмет. - Стреляй! Они нас прикончат!

Он послал автомобиль в очередной вираж, так что истошно завизжали шины и мотор протестующе взвыл на самых высоких нотах.

- Стреляй!

"Соловецкие острова, - подумалось мне. - Тихие далекие Соловки. Неспешное странствие по ним дает душе отдохновение, покой и благодать и вовсе не сравнимо с душной одурью пребывания на весьма и весьма насыщенном праздными людьми южном берегу Крымского полуострова".

И еще мне вспомнились слова нашего тихого Славика Руднева. "Я противник насилия, - как-то на уроке заявил Славик. - Я не могу представить, что смог бы кого-то убить, но если речь пойдет о спасении моей жизни - я готов на все, и не потому, что так ценю свою жизнь, а потому, что просто не смогу спокойно мириться с теми, кто на нее покушается".

Мне доводилось стрелять - и теперь, подняв пистолет с сиденья, я

тоже, возможно, пустил бы его в ход, коль речь шла о спасении жизни но не успел. В заднем стекле вдруг появилось звездообразное отверстие и машина вильнула, так что меня бросило на дверцу. Водитель медленно съехал на свободное сиденье справа. Я рванулся вперед, вцепился в руль, продрался между мягкими спинками кресел и дотянулся ногой до тормозной педали.

Может быть, подсознательно я уверовал в то, что выберусь из очередной переделки целым и невредимым - два примера уже имелись - в любом случае я не испытывал желания продолжать непонятную гонку, потому что водить автомобиль умел только теоретически, и потому что не видел смысла в этой бешеной езде.

Завизжали тормоза, переднее колесо ударилось о бордюр пешеходной дорожки, перескочило через него, автомобиль подпрыгнул и остановился. Я выключил фары и прислонился к дверце. Было очень темно, машина слегка покачивалась, словно передние колеса повисли над пропастью, и я тихо сидел, задерживая дыхание и прислушиваясь.

Надвинулся рокот мотора, наскочил свет фар и пошел плясать, отлетая от лобового стекла. Преследователи проскочили чуть дальше, но тут же дали задний ход и тоже погасили фары. Захлопали дверцы. Я замер. Дверца открылась - и я выпал на твердый холодный асфальт, постаравшись не удариться головой.