Lutea - Трилистник. Приют [СИ]

«Так же различны, если подумать, и мы». Итачи практически не познал жизни, встав на дорогу к могиле так рано. Хината, взращённая в клановом уюте в мирной Конохе, почти ничего не знала о смерти. Кровавый нукенин и тихое дитя. Почему судьбе нужно было столкнуть именно их?..

Он почувствовал приближение даже раньше, чем услышал — уловил энергию, отчётливо различимую в этом бесчакровом мире. Возросшую с последней встречи.

Итачи неспешно поднялся и повернулся к девочке. Ступив с песка пляжа на деревянный настил, Хината неслышно прошла по нему, остановилась в метре от Учихи. Её глубокие серебристые глаза слабо сияли, и это была вовсе не игра луны.

— Спасибо, — негромко сказала Хината, встречая его взгляд.

— За что ты благодаришь меня? — спросил Итачи, заинтересованный переменой в ней.

— За эти глаза, — Хината мягко коснулась виска. Вены на нём набухли, и взгляд из рассеянно-серебристого сделался стальным, пронизывающим до самой сути. — Они не пробуждались, мне не хватало сил. В моём клане на этот случай есть специальная тренировочная зона — отдельный дом, полный опасностей и западней, полностью лишённый света. Оставленный там, Хьюга может найти выход лишь благодаря глазам. В час отчаянной нужды чакра находит путь к активации Кеккей Генкай.

Подстёгнутая сильными эмоциями, чакра приливает к глазам и пробуждает Шаринган…

«Подобие в противоположном», — мимолётно улыбнулся в мыслях Итачи.

— Пожалуйста, Хината, — сказал он как можно нейтральнее. Паранойя настойчиво шептала, что это проигрыш, что девчонка теперь имеет превосходство перед ним, и он сам был тем, кто дал ей в руки козырь против себя… Но Итачи в кои-то веки отринул её. Он хорошо разбирался в людях и знал, что эта ночь не аукнется ему злом. Теперь был точно в этом уверен.

Первый месяц жизни на новом месте прошёл для Дейдары в каком-то странном, непривычном состоянии. Ему не нужно было самому заботиться о еде, крове, одежде — это делали старшие Поттеры. На него никто не давил и ничего не требовал. Можно было отсыпаться, отъедаться в своё удовольствие, без спешки и понуканий, для себя тренироваться, а по вечерам читать или бездельничать… Просто жить?

За прошедшее время с семейством Поттеров подрывнику удалось установить неплохие отношения. Флимонт, большую часть дня пропадавший в лаборатории (домашней или фирмы, которую основал, а с рождением сына почти полностью продал, держа лишь небольшой пакет акций), искренне радовался любознательности Дейдары. Юфимия, добрейшая женщина, окружала его заботой безо всякой причины — кажется, это попросту приносило ей удовольствие.

Но, конечно, большую часть времени Дейдара, хотел того или не особенно, контактировал с Джеймсом. Мальчонка в какой-то мере даже нравился Дейдаре — был в нём задор, упрямство, стремление, прямо как в самом подрывнике. Под влиянием Дейдары Джеймс почти совсем забросил обычные игрушки и с радостью бегал, отжимался и качал пресс. Сильнее желания быть похожим на Годрика Гриффиндора — великого мага, одного из основателей Хогвартса — в нём был разве что восторг профессиональными игроками в квиддич. Джеймс даже признался как-то по большому секрету, что хотел бы и сам играть. А в команду слабаков не берут. По вечерам, конечно, они преимущественно собирали паззлы или рубились в солдатики — мелкие фигуры воинов, из которых можно было составить свою армию для сражения с врагом, зачаровывались кем-то из взрослых, после чего начинали двигаться, стрелять искрами из малюсеньких волшебных палочек и комментировать ходы хозяина или его оппонента, — но дни проводили на улице, пока позволяла погода.

С Джеймсом было весело и в общем-то безгеморройно, чему Дейдара был отдельно рад. Кроме того… В общем, как-то в начале июля произошёл довольно забавный случай.

— Слушай, я тут подумал… — проговорил Джеймс самым что ни на есть серьёзным тоном. — Мы же теперь вроде братья, да? Ну, и странно как-то, что мы друг друга полными именами зовём… Как считаешь, Дэйв?

Дейдара наморщил нос.

— Ты чего? — спросил Джеймс и проницательно предположил: — Не нравится «Дэйв»?

— Десять баллов Гриффиндору, — хмыкнул Дейдара, уже подхвативший эту семейную шутку. Говорить настоящую причину — то, что при слове «брат» непроизвольно подумал об Учихах, он, разумеется, не стал.

Джеймс задумался.

— Ну, звать тебя «Дэд» я не могу, — глубокомысленно изрёк он. — «Диди»? «Виви»?.. Нет, это вообще девчоночье… «Дейви»?.. «Дей»?..