Андрей Морсин - Унция или Драгоценное Ничто [litres]

– Но королевы больше нет!

– Ничего подобного, – Тристан говорил сухо, глядя собеседнику прямо в глаза. – Тереза ещё при жизни была музыкой, а потом просто ею и осталась.

– Просто ею и осталась, – как эхо повторил маг. – По-вашему, если человек – музыка, то он не умирает?

– Конечно, нет.

– А что же с ним случается, переходит в другую тональность? – он пренебрежительно фыркнул.

– Нет, исполняется другим инструментом.

– И каким же?

– Зависит от масштаба фигуры. Кого-то можно исполнить на губах или на коленке.

Иеронимус посмотрел на граммофон с инкрустированной медной трубой.

– Значит, по-вашему, музыка бессмертна, – произнёс покровительственным тоном.

– Смотря какая, – Тристан вернулся к рукоделию, и некоторое время оба молчали.

– Но я так и не понял, принцесса умеет исчезать или нет? – спросил Ногус после паузы.

Старик погладил бумажную птицу кончиками пальцев.

– Человек, в первую очередь, то, что нельзя увидеть. Ведь его сердце и есть музыка. И знаете, что мне странно? – взглянул исподлобья. – Вы привезли огромный по составу оркестр, возводите грандиозный амфитеатр, устанавливаете соборный орган, а о музыке не имеете ни малейшего представления.

– Но как же, ни малейшего? – обиделся маг. – Мне приходилось слышать мелодии совершенно божественные!

– Ничего подобного, – Тристан смотрел пронзительно, словно целясь. – Их слышали не вы, а аппарат профессора Пупа, которого вы обвели вокруг пальца!

– Что?! – Ногус вытаращил ноздри. – Откуда вам известно?

– Кстати, – старик, казалось, не слышал вопроса, – вы уверены, что ваши музыканты вообще умеют играть?

– Какие музыканты? Ах, да… это те виртуозы из «Вкусного Одеона», – маг озабоченно тёр переносицу. – Бедолаги очень кстати лишились работы. Но как вы узнали?

– Очень просто, – Тристан подправил птице крылышко. – Пока я объяснял вашей пассии, как правильно ставить ударения, приходилось слушать и её болтовню.

– Ах, вот оно что! – Иеронимус облегчённо вздохнул.

– Так зачем вам принцесса?

– Думаю, она обладает волшебным голосом, – маг сделал театральный жест. – Может приманивать песнями фортуну, посылать богатый урожай! У меня есть все основания полагать, что амфитеатр, который показывает аппарат профессора, и принцесса – одно и то же!

– В этом нет ничего удивительного, – старик откинулся на спинку стула. – Вы бы знали, сколько провела на сцене её мать!

– Увы, увы… А как, по-вашему, мне бы удалось договориться с принцессой об участии в моём мировом турне?

Тристан усмехнулся:

– Не знаю, имели ли вы дело с детьми.

– А что?

– Они не каждому подпоют.

– Но это же цирк, безобидное дело… гм, а почему так происходит?

– Их звучание.

– Что «их звучание»?

– Оно ещё подлинное, от природы.

– Но я бы… – Ногус переставил табурет ближе к собеседнику, сел, наклоняясь вперёд. – Я бы подошёл к ней без камня за пазухой. Может, она простила бы мне ту встречу с председателем, я же понятия не имел, как этот изверг обошёлся с её семьёй! Клянусь, я просто хотел освободить крошку из-под мнимого опекунства, вы мне верите?

– Верю? – Тристан полюбовался своей поделкой. – Я уже сказал, что слушал её мать.

– Не верите, – Ногус усмехнулся. – Не больно и хотелось. Но что нужно, чтобы поверила принцесса?

– Да ничего особенного. Звучите, как дитя, и всё.

Маг несколько мгновений колебался, потом снова подался вперёд:

– Сколько? – спросил приглушённым голосом.

– Что сколько?

– Ну, вы знаете, – принялся теребить усики.

– Знаю? – Тристан был невозмутим.

– Сколько я буду должен за протекцию? Просто скажите, что предпочитаете: швейцарские франки, английские фунты, американские доллары, российские империалы. Лично я – швейцарские франки.

Старый слуга вдруг рассмеялся, и Иеронимус, не умевший шутить на тему денег, удивлённо вскинул брови.

– А может, вы меня взвесите и заплатите слитком, как предложил господин Жабон?

– Жаб… – щека мага задрожала, – …он?

– А я разве не упомянул имя того покупателя?

– Не-е-ет, – он прикрылся ладошкой.

– Понимаю, почему вы так разволновались, – Тристан ткнул бумажной птичкой в сторону графина с водой. – Мне приходилось видеть господина Жабона с глазу на глаз.

– Тогда странно, что я с вами беседую, – Ногус залпом осушил стакан. – Тех, с кем он видится, потом долго ищут… и не находят.

– А вы уже прятались? – старик водрузил птичку на стол. – Кстати, по поводу вашего представления. Не думали, кто на самом деле его устраивает?