Моника Пиц - Ночь лазурных сов [litres]

– Господин Кинг ждет нас, – твердым голосом сказал Данте.

Изумленная, Лина вошла в дом, казавшийся ей одинаково знакомым и чужим. Через открытую кухонную дверь она увидела толстую мамзель в цветочно-белом фартуке у дровяной печи. Она бросила недоверчивый взгляд, когда Данте и Лина прошли мимо ее двери.

Девушка провела их в комнату, которая была известна Лине как рабочий кабинет матери Бобби.

– Я сообщу достопочтенному господину, – уходя, сказала она.

Комната выглядела гораздо мрачнее, чем она помнила. Чародей Кинг, по-видимому, уже расставил свои вещи. На толстом восточном ковре лежали голова, туловище, руки и ноги для нового автомата, который Кинг, вероятно, собирался использовать в своих выступлениях. На какой-то школьной скамье сидел наполовину готовый автомат, сложенный из сотен шестеренок и креплений. Только восковая голова была уже готова. Искусственные глаза уставились на Лину, словно действительно могли что-то видеть. Новейший житель в кабинете автоматов Кинга представлял собой своего рода писца. Пока Лина, содрогаясь, отступила, Данте с любопытством управлял рукояткой, спрятанной в столе, чтобы завести автомат. Часовой механизм внутри запустился, не издав даже малейшего звука. Жуткий скелет куклы поднял руку, схватил перо, окунул его в чернильницу, пронес и начал писать текст, состоящий из громких падающих капель и неразборчивого материала. В мусорном баке уже накопилось достаточно испорченных листов. Совершенно очевидно, что трюк сработал не так, как планировалось.

– Знаешь, почему я больше не хочу быть часовщиком? – сказал голос за спиной.

Лина обернулась. В комнату вошел чародей Кинг. Он был одет в свой обычный белый костюм, под его глазами залегли темные круги. Однако в его взгляде горел огонь. Лина прикусила нижнюю губу. Больше всего ей хотелось громко закричать. От него исходило что-то угрожающее, словно он с трудом сдерживал свой гнев. Лина поняла: одно неверное движение, одно неверное слово могли пробудить его злость и покончить с расспросами раньше, чем они начнутся. Кинг не выказал ни малейшего удивления, увидев Лину. На Данте он даже не обратил внимания. Даже будучи отступником, он, казалось, осуществлял свой трюк с невидимостью. Пока чародей Кинг подходил к Лине, Данте воспользовался своим тайным талантом и начал копаться в задней части комнаты. Он бесшумно отодвигал лавки и открывал шкафы, откладывал бумаги в сторону и искал улики. Кинга интересовала только Лина.

– Всегда одно и то же, – продолжал он, – всегда одни и те же механизмы. Здесь пружина, там новая ось, несколько мазков щетки, чтобы очистить диск, починить цепь. Но вот это – это настоящее искусство. Создать бессмертного человека.

– Добрый день, господин Кинг, – сказала Лина. – В прошлый раз у нас не было возможности поговорить более подробно.

Кинг не отреагировал на ее протянутую руку.

– У меня в запасе есть и другие трюки, – сказал он. – Ты ведь для этого здесь, потому что хочешь разгадать мои секреты.

Он достал из ящика утку и протянул ей. Искусственное животное встало на ноги, двигая шеей вправо и влево, всасывая зерна и выделяя сзади комочки, которые выглядели как зеленое хлебное тесто.

– Я нашел ее на чердаке и вернул к жизни за четыре года незначительного труда.

Он протянул руку и энергичным ударом заставил животное остановиться.

Лина испуганно вздрогнула.

– Глупые трюки с пальцами, – сказал Кинг.

– Речь идет о послании, которое вы мне передали, – начала Лина. – От моей матери.

– Ты все еще не поняла? – спросил он. – Я появился на свет с напильником в руке. В этих пальцах страсть к инструментам. Но все мои действия – это обман и фальшивые чары.

– Я ищу маму, – Лина снова вернула разговор к своей задаче. – И сердце времени.

Лина и представить себе не могла, что ее мама предала путешественников во времени ради этого человека, который вел себя как сумасшедший.

– Я мошенник. Я умею лишь лгать. Но лучше, чем кто-либо другой.

– А что насчет этого? – вмешался Данте. Он поднял обнаруженный полуготовый хронометр.

Кинг обернулся. Он выглядел немного удивленным, заметив Данте, – настолько он был поглощен своим собственным миром, собственным безумием.

– Я есть все: театральный режиссер, актер, изобретатель. Я могу рассчитать количество шестеренок, штифтов, дисков, приводов и пружин, необходимых для того, чтобы привести вещи в движение, – сказал Кинг. – Но я не могу отправить кого-либо сквозь время.