Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Забор, так-растак… Сначала напили, так-растак…

— Поперек, растак-так!

— Я так понимаю, так-растак, это решение мастера.

— Девчонка, растак-так, сопля…

Эльга мысленно зарычала.

Буду грандалем, рты сквернословцам листьями набью! С каждым грязным словом будут одуванчики сплевывать, так-растак!

Словно ощутив настроение мастера, топот неожиданно прекратился и голоса стихли. Зато от равномерных ударов в отдалении завздрагивала земля. Эльга села и застонала от того, что все тело немедленно заныло.

— Госпожа мастер.

Господин Некис тут как тут постучал в шест у входа в палатку.

— Да? — чувствуя себя совсем разбитой, Эльга натянула одеяло на плечи.

— Я войду?

Господин Некис шагнул внутрь. Был он в синих штанах, заправленных в сапоги, и в черно-красном горжете поверх белой рубашки, короткий клинок висел в кожаных ножнах — у левого бедра.

— Я пришел сказать, — наклонил голову он, пряча глаза от, видимо, смущающей его картины, — что вместо беседки я решил поставить еще одну палатку.

— Хорошо, — сказала Эльга.

— Листья уже несут. Правда, ругаются, говорят, что не слышали более мудреного приказания. Я сказал им про неделю.

Эльга клюнула носом.

— Всем?

— И Башквицам, и Ружам. Радость была на удивление совместной.

— Пусть.

Эльга встряхнулась, потерла лицо ладонями.

— Здесь есть где умыться?

— Вам принесут сюда, госпожа мастер. Так будет лучше.

— Хорошо.

— Завтрак вам тоже принесут сюда.

— Я не голодна, — сказала Эльга.

— Вы что, листьями питаетесь? — спросил господин Некис. — Ваш извозчик предупредил меня насчет того, что вы за своим мастерством совсем забываете о еде. Поэтому без завтрака я вас к забору не выпущу. Тем более, что он еще не готов.

— А что на завтрак?

— Каша. Не чуете? Чудно пахнет.

— Несите, — вздохнула Эльга.

— Тяжело с вами, — сказал в ответ господин Некис. — Там, в уголке, дерн срезан, занавесите чем-нибудь, вымоетесь.

— Я поняла.

— Вода холодная. Подогреть негде.

Господин Некис посмотрел на Эльгу, подтянувшую колени к подбородку, качнул бритой головой, словно не ожидая ничего хорошего, и вышел.

— Сист! — раздался его голос. — Воды госпоже мастеру!

Что ему ответил невидимый Сист Эльга не расслышала. Должно быть, что уже несет. Она вскочила с накидки в одной рубашке.

— Ай.

В поясницу выстрелило, и Эльга, согнувшись и потирая больное место, заковыляла по палатке. Вот же! Как старуха. Она подобрала платье, встряхнула. С подарка господина титора посыпалась земля. Это в стирку. Ладно, было где-то платье поплоше.

Присев, Эльга закопалась в большой корзине, в белье, купленном еще в Гуммине.

— Госпожа мастер!

Сист, плотный, высокий воин лет семнадцати влез в палатку с бадьей, даже не постучав. Да и как ему постучать, если руки заняты? Но хоть топнул бы ногой что ли. Эльга взвизгнула, закрываясь выхваченной из корзины юбкой.

— Я это…

Сист густо покраснел, таращась на оголенную лодыжку.

— Я вам воды…

Он наконец сообразил, куда пялится, зажмурился и резко развернулся, выплеснув чуть ли не половину бадьи на стену палатки.

— Стоять! — крикнула Эльга.

— Стою.

Сист застыл спиной к девушке, держа бадью на руках.

— Повернись, — сказала Эльга, сдернув с земли накидку.

— Вы меня теперь в лист превратите? — дрожащим голосом спросил Сист, не торопясь следовать приказанию. — Я, честное слово, ничего не видел.

— В гусеницу.

— Как в гусеницу? Вы же мастер листьев.

— А превращу в гусеницу.

— Не надо.

— Повернись.

— Я, честное слово…

— Повернись, — сказала Эльга, перетягивая накидку пояском.

Сист тяжело переступил ногами. Глаза он благоразумно закрыл. Затаил дыхание. Эльге сделалось смешно.

— Сист, с тангарийцами ты также будешь драться?

— Как?

— Зажмурившись. К выемке бадью отнеси.

Отворачивая голову от Эльги, Сист протопал мимо столба. Наклонившись, он опустил бадью на срезанный и уложенный квадратом дерн.

— Вот, госпожа мастер.

— Можешь идти.

— Да, госпожа мастер.

Сист, сложенный из трепещущих осиновых листьев, боком выскользнул из палатки. Хлопнула ткань. Земля все подрагивала — вкапывали столбы забора.

Вода оказалась все же слишком холодна, и Эльга смалодушничала — смочила полотенце и наскоро обтерла им руки, грудь, шею. Постукивая зубами, переоделась за повешенной на крючки накидкой, затянула ленты, повязала платок. Интересно, подумала она, можно ли сделать такой букет, который бы воду нагревал или комнату отапливал почище печки? Листья, пожалуй, выгорят в мгновение ока, но попробовать…