Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Хорошо, сначала одних, — согласилась Эльга. — Но мне нужны по возможности и женщины, и дети. Не только мужчины.

— Старики?

— Да.

— Не знаю, что вы задумали, но пусть так. Сделаем.

— И еще мне нужны листья.

— Какие?

— Все, что здесь растет. Много. Я потом выберу.

Господин Некис набычился.

— Думаете, мои воины будут таскаться по лесам и обдирать ветки?

— Я думала, вы прикажете это Башквицам и Ружам.

— А, в этом смысле, — воин пошевелил челюстью и кивнул. — Хорошо. Скажу, что это условие для того, чтобы мой отряд убрался отсюда. — Он хмыкнул. — Я не я буду, если завтра к вечеру они не соберут вам гору листьев высотой с палаточный флагшток. Смешно, мы-то и так, и так уйдем.

— Я постараюсь…

— Госпожа мастер, — перебил господин Некис, стукнув ладонью по столу. — Вы еще очень молоды. Наверное, при том, что у вас печать на запястье, вы мало что видели на свете. Поймите, когда у человека одно на уме…

— Я знаю.

— Все равно. У них вражда старинная. У Башквицей кувшин разбился — непременно Ружи виноваты. У Ружей ребенок с лавки упал — Башквицы постарались. Их здесь ни слова, ни ваши листья не успокоят. Рецепт один: самых тупых — в тюрьму в Салланце, а тех, кто друг друга резать начнет, — вешать.

Господин Некис посмотрел Эльге в глаза и повторил:

— Вешать. Я уж нагляделся.

Эльга мотнула головой.

— Я все же попробую.

— Воля ваша. Посидите здесь пока, я распоряжусь.

Воин вышел из палатки, оставив Эльгу одну.

Она поежилась. У нее создалось впечатление о господине Некисе как о человеке холодном, резком. Как он сразу — вешать!

Это все потому, что он из засохшей горечавки и шиповника и весь в иголках. Прямой как сосна. Твердый. Сердце — колючий орех. Ничего, кроме службы. Ни семьи, ни случайных детей на стороне. Бедный, — пожалела его Эльга. Ему бы мальв не помешал. Или яблоневый лист. Смягчил бы.

— Пек! Расмус! Хорум! — услышала она господина Некиса.

Затем голос отдалился, и разобрать его стало невозможно.

Кто-то прошел мимо палатки. Заржала лошадь. Плеснула вода. Кто-то громко спросил у кого-то суровую нить. Застучал топор.

Ах, сейчас бы уже начать!

Эльга зажмурилась. Как набивать? Через одного? Или разом — сначала Башквицей, потом Ружей? Шесть дней, нет, даже пять останется… Если завтра до полудня — забор, листья. Там местечко, здесь местечко. Хватит ли времени? Еще пальцы…

Она сложила ладони на коленях, слушала, как легкие покалывания возникают от запястья к ладони, пробегают по фалангам к кончикам ногтей. Ну, не так уж и страшно, в сущности, разработаются.

— Госпожа мастер, — полог палатки откинулся, господин Некис шагнул внутрь, — ваш извозчик, он вам нужен? Я не могу держать фургон на территории лагеря.

— Его надо разгрузить, — сказала Эльга. — Там одеяла, одежда.

— Хорошо, но самому ему лучше ждать вас в Салланце.

— Я поняла.

В темноте вечера светила короткая цепочка фонарей. Через узкие канавки были переброшены мостки. В отдалении горел костер, освещая смотровую шигу. Фургон казался светлой глыбой, выросшей у частокола.

— Дядя Сарви.

Прикорнувший на передке Сарвиссиан встрепенулся.

— Да, я здесь.

— Мы сейчас выгрузим все необходимое, а потом вы отправитесь в Салланцу, — сказала Эльга, заползая во тьму повозки.

— Далеко.

— Ни в Ружине, ни в Яблонце останавливаться не советую, — сказал господин Некис. — Сами понимаете, вас здесь уже приметили.

— Сожгут?

— В дома не пустят. Могут оси подпилить.

— А ближе ничего нету? — хмурясь, спросил Сарвиссиан.

— В часе на север Песья Голова, но это дикарское село.

— Видел я этих дикарей, такие же люди. Только мясо сырком едят.

— Ну, как знаете.

Эльга вслепую размела сено.

— Дядя Сарви, я вам доски оставлю пока.

— Оставляй.

Эльга принялась выгребать корзины и вещи. Она выкладывала их на задний борт фургона, и они пропадали, подхваченные крепкими руками.

— В новую палатку, — распоряжался господин Некис. — Все несем туда.

Кто-то из воинов зажег фонарь.

Одна корзина и сверток нехорошо припахивали, и Эльга отставила их в сторону. Присев, собрала горку раскатившихся клубней.

— Господин Некис, — сказала она, — у меня здесь клубни и тыквы.

— Тоже в палатку?

— Нет. Их можно в общий котел?

— Конечно. Сист, — скомандовал господин Некис.

Один из воинов поднес и расправил прямоугольник ткани. Розоватые клубни окунались в него, словно тонули. Тыквы Эльга оставила напоследок. Они были приятно-тяжелые, с ними можно было не углядеть и вывалиться самой.