Наоми Новик - Выкорчеванная

Она потащила меня за собой. Из-за боли я ничего не соображала и не видела. Мое платье начало тлеть, рукава под ее обжигающими пальцами загорелись и свалились с моих рук. Воздух вблизи от нее дрожал и был раскален как в духовке. Пытаясь вздохнуть, я отвернула от нее лицо. Она протащила меня за собой через пруд, через обугленное пепелище ее холма, где она устроила себе логово, к расколотому дереву.

Я догадывалась, что она собирается делать, и даже несмотря на боль я кричала и сопротивлялась. Но хватка королевы была безжалостной. Я лягалась, обжигаясь, босыми ногами. Слепо тянулась к силе и даже почти выкрикнула заклинание, но она тряхнула меня так сильно, что я прикусила язык. Королева Чащи казалась окружившим меня тлеющим углём, повсюду распространяющим пламя. Я пыталась обхватить ее, прижаться к ней, предпочитая обгореть до смерти. Мне вовсе не хотелось узнать, что со мной сделает скверна, и что она сделает с помощью моей силы, влившейся в это огромное очаговое дерево, растущее прямо посредине Чащи.

Но ее хватка не ослабевала. Королева впихнула меня сквозь обугленную древесину и пепел в расщелину, пробитую моей молнией в стволе очагового дерева. Хватка оплетающей меня лозы усилилась, и очаговое дерево сомкнулось вокруг меня словно закрывшийся гроб.

На мою кожу и волосы хлынул холодный мокрый, зеленый и липкий древесный сок. Произнеся прерывающимся голосом увеличивающее силу заклинание, я отчаянно надавила на древесину, и дерево, треснув, открылось. Я яростно разодрала края коры, просунула голую ногу в нижний край щели, и, исколов пальцы на руках и ногах об острые щепки, сумела выбраться на поляну. Ослепленная страхом, я отползала, бежала, неслась от дерева прочь, пока не рухнула в холодную, бодрящую воду, и когда поднялась… то обнаружила, что буквально все изменилось.

Не было ни следа пожара и борьбы. Я нигде не нашла ни Саркана, ни королевы Чащи. Пропало даже огромное очаговое дерево. Кстати, как и все остальные. Поляна казалась полупустой. Я в одиночестве стояла на берегу тихого пруда в совершенно другом мире. Вместо вечера здесь было раннее утро. Между веток свистели, переговаривались птицы, а у водной ряби пели свои квакучие песни лягушки.

Я тотчас поняла, что угодила в ловушку, но это место не было похоже на Чащу. Оно не походило на увиденное мною ужасное извращенное и мрачное место, по которому блуждала Кася или где, понурившись, сидел у корней дерева Иржи. Даже поляна не казалась настоящей, полной присущей ей необыкновенной тишины. Пруд ласково омывал мои лодыжки. Я повернулась и помчалась, разбрызгивая воду, по дну к Веретяннице. Саркан не сможет в одиночку произнести Призывание, чтобы указать мне путь к бегству, но раз Веретянница послужила нам тропой для входа сюда, то может быть она сможет стать и выходом.

Но даже Веретянница здесь оказалась иной. Поток становился шире, спокойнее и глубже, но впереди не оказалось облака тумана. Рева водопада тоже не было слышно. Наконец я остановилась у изгиба русла, которое показалось смутно знакомым и уставилась на растущий на берегу саженец. Это был стройный саженец очагового дерева не более десяти лет, растущий у того самого огромного серого похожего на старика валуна, замеченного нами у подножия обрыва. Это оказалось первое очаговое дерево и то самое, полускрытое туманом брызг водопада, у корней которого мы очутились после нашего безумного спуска по склону.

Но никакого водопада здесь не было, не было и обрыва. А древнее дерево было всего лишь молодым и невысоким саженцем. На противоположном берегу Веретянницы росло другое очаговое дерево, и под взглядами этих двух стражей русло реки постепенно расширялось, уходя темной и глубокой полосой в даль. Нигде более я не видела ни одного очагового дерева — лишь обычные дубы и высокие сосны.

Внезапно я поняла, что больше не одна. На противоположном берегу под старым очаговым деревом стояла женщина.

На мгновение я решила, что это королева Чащи. Она была так на нее похожа, что они должны были быть родственницами. У нее был такой же ольховый и напоминающий кору оттенок кожи, такие же вьющиеся волосы, но лицо было длиннее и глаза зеленого цвета. Если королева Чащи была золотисто-красноватой, то она просто коричневой и серебристо-серой. Она, как и я, смотрела на реку, и прежде чем я что-то успела сказать, по реке пронесся отдаленный скрип. Появилась медленно плывущая лодка: это была длинная, изящная и красивая резная ладья. В ней стояла королева Чащи.