Кристофер Мур - Подержанные души [litres]

Третье существо развернулось и помчалось назад – к Императору и его гвардии, которые тоже развернулись и припустили прочь из траншеи.

За своим рваным дыханьем Император услышал:

– О, это же вкуснятина, ну не вкуснятина ли, а? – хриплым женским голосом, который донесло из темного тоннеля.

Они договорились встретиться в независимой кофейне возле Союзной улицы в Марине под названием “Жареный помол”. “Больше никто не пьет, что ли?” – недоумевала Лили. Кофе она любила, но день складывался напряженно, и парочка “лонг-айлендских чаев со льдом” наверняка бы притупила остроту, особенно если угощает парень с моста. Она согласилась на эту встречу лишь потому, что парень с моста позвонил, как раз когда она собиралась на встречу с М, и она подумала, что об этом хорошо будет рассказать Мятному, пусть приревнует. Ох, ну что ж.

– Вы Майк? – спросила Лили, подходя к парню, которого она вычислила как Майка. Он был – как и описывал себя – “как бы нормальным таким с виду”: за тридцать, среднего роста, средней комплекции, темные волосы, зеленоватые глаза, очень смахивал на Чарли Ашера, только мышц побольше. На нем были джинсы и чи-стая рубашка из синего оксфорда, но ясно было, что плечи и руки у него тоже имеются, – у Чарли же руки служили реквизитом для того, чтобы рукава не обвисали. Почему она вообще думает про Ашера?

Майк встал.

– Да, я, – сказал он. – Лили?

– Сядьте, – сказала она. И сама уселась напротив. – Вы же знаете, что это не свидание, верно?

– Конечно. Спасибо, что встретились со мной. По-мните, по телефону в тот первый день вы упомянули, что много чего знаете, вот мне и захотелось покопаться у вас в голове.

– На Фиджи для поедания человеческого мозга есть специальная копалка. Ее называют мозговой вилкой.

– Не в этом смысле.

– Я знаю, – сказала она. И подала знак официантке – девушке примерно ее лет, с короткой светлой копной мини-дредов.

Лили заказала черного сваренного кофе, и Майк последовал ее примеру, но тут официантка произнесла:

– А вы туда чего-нибудь хотите? – обращаясь к Лили.

– Типа?

– Мы только что получили лицензию на алкоголь. Бар еще не поставили, но можем вам сделать кофе по-ирландски.

– Чуток ирландского виски будет здорово, – ответила Лили.

– Вам? – обратилась девушка к Майку.

Тот слегка поморщился и, отвечая, посмотрел на Лили.

– Я стараюсь не прикасаться к депрессантам. Только что разрыв пережил и еще кое-что.

– Я тоже, – сказала Лили. – Его порцию мне вылейте.

Официантка улыбнулась.

– Понимаю. Я тоже со стариком на свиданки хожу. Просто умереть не встать, когда они себя так ведут, будто каждое решение меняет всю их жизнь.

– Я не старик, – произнес Майк.

– И это не свиданка, – произнесла Лили.

– Сейчас вернусь с вашими кофе, – сказала девушка с дредами. – Что-нибудь еще пока?

– “Виагру” и пару наручников, – ответил Майк, не дрогнув лицом.

– Мило, – сказала девушка с дредами и повернулась к Лили: – Если вы его не захотите, я возьму. – И ушла.

– Вы четче, чем смотритесь, – сказала Лили.

– Спасибо. Наверное. Вы моложе, чем по голосу в телефоне.

– Пережитое лежит на мне бременем тяжче, нежели видно по годам. – Она вздохнула – трагическим вздохом, который ей не доводилось активно применять с тех пор, как бесчеловечное общество вынудило ее вести себя по-взрослому, а после того, как она сбросила вес, почти никакая одежда гота-депресняка ей не подходила, поэтому теперь она почти никогда не бывала одета для трагического воздыхания. – Я видела чересчур много такого, что никогда не удастся развидеть, Майк.

– Наверное, я решил, что вы старше, из-за того, как вы разбирались с тем прыгуном.

Он пытается ей этим что-то сказать? Незачем, чтобы кто-то ее судил, и она жалела, что не надела ничего с низким вырезом, чтоб можно было обвинить его в том, что он пялится на ее сиськи, чего он напрочь не делал, и это раздражало.

– Я не понимаю, о чем вы, – сказала она.

– Вы были так спокойны, так невозмутимы. То есть парень-то погиб .

– Считаете, что я невозмутима? Что мне – безразлично? А вы знаете, почему я цинична и огрызаюсь на кризисной линии доверия?

Он покачал головой.

– Потому что это действует. Это нормально. А нормально – это то, что им нужно, да поскорее. Им требуется выбраться из штопора, в какой они вошли, по-этому если я их внезапно оскорблю или они меня захотят, мне все равно. Лишь бы не залипали на своей боли – они не одни, на планете с ними есть еще тот, кто раздражает их и, возможно, сексуален, и потому они откладывают пилюли или пистолет, это стаскивает их с моста куда-нибудь, где безопаснее. Такая вот у меня тема. Раньше я была темна и таинственна , но перетемнить тех, с кем я тусила, невозможно, а если я чуть-чуть напьюсь или обдолбаюсь, то расскажу всем все, что знаю, поэтому в таинственности я пиздец лох. Ага, того парня мы потеряли, но в этом месяце я спасла пятерых других. То, чем я занимаюсь, у меня хорошо получается. – “Пять с половиной, сцуко!” – подумала она.